Личный номер 777 - [13]

Наступила тишина, если только можно назвать тишиной какофонию таинственных звуков, состоящих из сопения, шума ветра и жутковатой переклички ночных обитателей.

Прошло примерно полчаса напряженного молчания и скрипа коек. Вдруг Людвиг резко сел.

— Какого черта! — воскликнул он. — Хочешь дудеть — дуди!

— Что? Уже подъем? — разволновался разбуженный Пан.

— Я говорю — играй, если охота.

— А, это… — сонно сказал Пан и зевнул. — Нет настроения.

— Лучше уж ты, чем эти твари! — буркнул Гор.

Так прошла первая ночь Брука на новой планете.

* * *

Утро только разгоралось, когда она выбралась из такси у ворот военно-воздушной базы «Карамбела». Было тепло и безветренно, а небо напоминало изумрудную поверхность морского залива; однако, следуя совету Мари Сикорски, Дайна надела замшевую куртку и захватила с собой теплую фланелевую рубашку, рядом с которой сунула сверток с парой мясных бутербродов. Мари говорила, что по ночам в джунглях Восточного Лабраджи бывает довольно прохладно.

Дайна посмотрела на свое отражение в бронированном стекле КПП и осталась довольна увиденным. Черная водолазка облегала ее грудь, словно приклеенная. Приталенная курточка и кепи армейского образца придавали ей неброскую походную элегантность.

В ее сумке с широким наплечным ремнем были: модные солнцезащитные очки в тонкой золотой оправе, сигареты с ментолом, зажигалка, запасные трусики, патентованная жидкость для чистки зубов, упаковка колготок, армейская аптечка, флакон шампуня, туго набитая косметичка, две расчески, мини-компьютер с модулем спутниковой связи, пара платежных карточек и чуть больше ста батов наличными, пластинка коммуникатора, несколько жетонов столичного монорельса, теплая рубашка, пакет с бутербродами, использованный билет на «Сон в летнюю ночь», резиновые тапочки для душа, мужской бумажник с документами, истертая поздравительная открытка, которую муж прислал ей из какого-то захолустья, электрическая зубная щетка, большое махровое полотенце, пачка влажных салфеток, карманная фляжка с бренди, куча разнокалиберных заколок для волос, перочинный нож, вырванная из глянцевого журнала страница с фотографией отца, пустая упаковка из-под презервативов, истрепанный томик стихов Цветаевой, тюбик алкозельцера, простенький солдатский сувенир из винтовочного патрона, счет из ночного клуба, серебряный нательный крестик с порванной цепочкой, флакончик духов и сложенная пополам голография, на которой была изображена миниатюрная блондинка, занимающаяся любовью с огромной лохматой обезьяной. Впрочем, Дайна допускала, что это монтаж.

С летного поля доносился шум двигателей. Сетчатые ворота базы были закрыты, проезд под большим транспарантом «Стой! Заглуши двигатель!» перегораживало полосатое противотаранное заграждение. А справа за приземистыми огневыми точками и проволочным заграждением под током, на фоне сторожевых вышек можно было разглядеть ряды грузовых самолетов с высоко поднятыми хвостами и пузатыми корпусами. Часовой проверил ее документы, с кем-то неразборчиво поговорил, потом провел ее через турникет и ткнул пальцем в высокое, увешанное антеннами здание.

Голос его был искажен динамиком бронекостюма.

— Видите зеленую дверь? Вам туда. Ни в коем случае не сворачивайте с белой линии. И не делайте резких движений.

Лицо солдата скрывалось за бронестеклом, гибкая лента тянулась от его оружия на сгибе локтя к заплечному патронному ранцу, сквозь светофильтр шлема виднелись зеленоватые отсветы боевого дисплея.

— Не буду! — пообещала она непроницаемому стеклу. А про себя подумала: «Что я, дура?»

Стволы автоматических турелей, упрятанных под бронеколпаки ДОТов, неотступно следили за ней на протяжении всего пути. Этим утром Дайна чувствовала себя бодрой и полной сил. Она медленно шла по узкой пешеходной дорожке и с удовольствием вбирала в себя взгляды мужчин и запахи отработанного топлива. Какое это удовольствие — быть молодой, сильной, топать по летному полю в куртке за две тысячи батов и чувствовать себя хозяйкой жизни!

Когда она остановилась у двери с табличкой «Дежурный офицер», замок щелкнул и дверь бесшумно отъехала в сторону. Из дверного проема потянуло прохладным воздухом. Ей навстречу поднялся темнокожий, коротко стриженный военный в форменных шортах и рубашке с короткими рукавами:

— Доброе утро, мэм! Я майор Карл Джессин. Полковник Твердик переслал мне ваш пропуск. Вы немного рановато.

— Зовите меня Дайной. Я подумала, может, мне заодно удастся выпить чашечку чаю. Я не успела позавтракать.

— Конечно, Дайна, конечно. Только сначала покончим с формальностями. — И добавил с виноватой улыбкой: — Вы должны меня извинить — таковы правила. Война.

— Никаких проблем, майор, — улыбнулась она.

Она достала из кармана свою часть пропуска, полученного накануне из штаба дивизии ВВС, подышала на чип генетической идентификации, а Джессин протянул ей форму извещения «ближайших родственников в случае несчастного случая». Мысленно улыбнувшись, Дайна вписала в этот документ имя и адрес своего случайного знакомого — симпатичного, подозрительно осведомленного в военных делах иностранного журналиста, с которым она провела несколько бурных вечеров во время последнего визита домой, в столицу. Подобные шутки были вполне в ее духе.