Личный демон. Книга 3 - [63]

И как я могла принять одну из вас за фею абсента — там, в Бааловой долине?

— Прогони их, ты же можешь, — просит Катерина, следя за полетом неисчислимых мушиных стай, переливающихся на солнце бронзой и зеленью. Их столько, что в глазах рябит — кажется, будто над морем колышется искусно вышитый полог.

— Я не Баал, — отнекивается Люцифер. — Не Повелитель мух. Мы с ним…

— …части одного целого. — Саграда заканчивает фразу за мужа, как хорошая жена. — Знаешь, я ведь заставила его заснуть.

Денница косится на Катю с опаской:

— Знаю.

— Может, мне удастся вас помирить? — задумчиво бормочет Катерина. — У тебя не получится свалить всю сатанинскую вину на Баала. Ты можешь играть хорошего мальчика, но не можешь им БЫТЬ. Зато пока твоя тень спит, ничто не мешает тебе действовать на свое усмотрение — с жестокостью, но и с расчетом. Как в пирамиде: отдать меня лучшему из адских палачей и проинструктировать — пытать так, чтоб лишнего не сболтнула.

— Катенька… — Люцифер пытается погладить Саграду по щеке. И стая бааловых мух, почуяв вину, бросается на владыку ада.

— Прочь! Пошли прочь! — восклицает Катя, разгоняя падальщиц. — Я же говорю: всё правильно рассчитал. Баал, дай ему волю, убил бы меня. Сам, своими руками, никому бы не доверил. А ты меня вытащил. Значит, сможешь его обуздать.

— Ад устроен так, что здесь у каждого имеется тень, — заводится Наама.

— И об этом поговорим, — чеканит княгиня, глядя в яростные птичьи глаза своей тени.

— Не было бабе забот, купила баба порося! — хохочет Мурмур, хлопая мать обмана по спине между угрожающе приподнятых крыльев. — Что, мутер, даст вам жизни новая царица? — На лице его играет бешеная, демонская улыбка. Лютая радость мести, счастье сбывшихся надежд.

И снова Катерина ощущает гордость — за него, за себя, за силу, огнем бегущую по венам.

Глава 13 Чаша скорбей человеческих

— Я же предупреждал: антихрист изменит вселенную. И начнет с вас, — произносит Самаэль, встречая их после поездки на море Ид. Или не поездки, а прогулки? Саграда не помнит, чтобы они ехали или шли, направляясь к далеким берегам. В тот же миг, как ей, Кате, захотелось на море, вокруг, насколько хватало взгляда, простерся песок, пахнущий солью и медью. Вдалеке за дюнами шумел прибой.

Наверное, море Ид не нуждается в людском нетерпении, в ожидании встречи, чтобы произвести впечатление, решает Катерина. Поэтому встреча с ним всегда неожиданна. А после возвращения с его берегов неожиданным кажется весь мир. И ты никак не можешь поверить, что до цели остался один шаг. Всего один — за последний порог, за двери твоего собственного ада.

Самаэль — нет, уже Уриил — стоит, положив руку на створку Последних врат. Откуда-то в Катиной голове берется это название, падающее в тишину мерными ударами колокола.

— Преисподняя постоянно меняется, — пожимает плечами Люцифер. — Не понимаю, отчего ваш курятник трясется… кхм, небеса тревожатся.

— Оттого, что здесь… — ангел широким жестом обводит скальный склеп, и даже не склеп, а целый санктуарий, служащий Тартару прихожей, — …царство мертвых. И оно не должно, не вправе оживать по капризу сатаны.

— Ой-ой-ой! — паясничает Мурмур. За те несколько часов, а может, дней, что Катина семейка провела на море, повелитель нганга обгорел на солнце и теперь похож на индейца: красная кожа, рубленые черты лица, аспидно-черные волосы, стянутые в хвост. Совсем как у его отца, владыки преисподней. Младший дьявол и двигается, словно индеец — бесшумно и текуче, слегка рисуясь. — Какие мы ригористы. Какие мы традиционалисты. Какие мы защитники устоев! Небось, когда к людям поближе подбираемся и новую личность себе лепим, на вечные ценности плюем, а, Цап?

«Я просил не называть меня этой собачьей кличкой!» — не произнесенное вслух взрывается воплем в Катиной голове. Катерина замирает, силясь понять, кто это вопит — искренне, отчаянно, зло. Неужто Уриил? «Как же ты не понимаешь, щенок: вспоминать прошлого себя, отброшенного человечеством за ненадобностью — это больно! Особенно если ты стар, стар настолько, что переменам больше не радуешься и обновкой не гордишься. Когда тебе будет столько, сколько мне…»

«К тому времени он научится не только врать себе, но и смеяться над собой, зануда ты эдакий. Это поможет щенку пережить свою смерть во вселенной и смерть вселенной в себе», — звучит лениво-равнодушный ответ. И всё, что Катя знает — на крик боли, вырванный у ангела луны, ответил не ее родич, а кто-то другой. Кто-то равный Уриилу, Самаэлю и всему небесному воинству.

Саграда оборачивается и видит его, равного ангелам, но не ангела.

По другую сторону Последних врат маячит Белиал. Прислонившись к панели с искусной резьбой, истертой до невнятной ряби, он смотрит на Катю. Разглядывает ее так, будто узрел впервые, с отталкивающей, противоестественной смесью нежности и отвращения. Пута дель Дьябло знакомо это выражение лица: им юнга Билли Сесил приветствовал пиратку Кэт, граф Солсбери — мать своего ребенка, демон разрушения — свою жертву. Вот только Катя не то, не другое и не третье.

Катерина отвечает второму князю прямым, открытым взглядом победительницы. Ей незачем даже торжествовать: достаточно толкнуть створки и за дверью повелительницу ада встретит столько пафоса и поклонения, сколько душе ее будет угодно. И она протягивает руку, чтобы открыть врата и начать церемонию.