Личные мотивы. Том 1 - [64]

– И как вы сами считаете, эксперимент Евтеева имел под собой научную основу? – с любопытством спросила Настя. – Или это тоже был только фокус, шарлатанство, чтобы навредить Гулевичу?

– Не могу сказать точно, – развела руками Эмма Петровна. – Вообще-то Дмитрий Васильевич всегда был патологически честным человеком, я не верю, что он тоже мог пойти на обман, чтобы кого-то уязвить или наказать, но кто знает… Чужая душа – потемки.

– То есть вы допускаете мысль, что водный детокс на самом деле хорошая, эффективная процедура, просто доктор Гулевич почему-то очень не нравился доктору Евтееву?

– Все может быть.

– И что было дальше?

– Гулевич долго не мог простить Евтееву этого позора, проект, естественно, прикрыли, и никаких денег Гулевич не заработал. Если уж кто ненавидел Евтеева, то это он. Вскоре после того скандала он ушел из нашей больницы и переехал в Сочи.

Надо бы проверить этого Гулевича…

– Когда, вы говорите, это было?

– Лет шесть-семь назад.

Да, подумала Настя, долгонько этот Гулевич ждал, чтобы отомстить. Наверное, это все-таки не он. Не стоит овчинка выделки, не такие уж огромные деньги он потерял, чтобы мстить спустя столько лет и так жестоко и цинично. Надо сказать Стасову, пусть наведет по своим каналам справки о докторе Гулевиче в Сочи, не ехать же ей туда самой. Но каков, однако, доктор Евтеев! Какой дотошный, какой добросовестный, не позволял шарлатанам от медицины зарабатывать деньги на людской неграмотности. Просто-таки эталон порядочности. Не любит Настя эти эталоны, ох, не любит.

Старшая медсестра Надежда Николаевна, в отличие от Эммы Петровны, оказалась теткой неприятной, суровой, нелюбезной. Настя почти сразу поняла, что она так и не избавилась от своей тихой влюбленности в покойного доктора Евтеева. Надежда Николаевна даже мысли не допускала, что он мог кого-то обидеть или кому-то причинить зло, и при малейшем намеке на возможных недоброжелателей Дмитрия Васильевича мгновенно ощетинивалась и начинала грубить. Ничего полезного Настя от нее не узнала и сожалела о напрасно потраченном времени.

Чистяков ждал ее, увлеченно что-то читая с экрана айпода.

– Соскучился? – спросила она, плюхаясь рядом на скамейку. – Извини, что так долго получилось, Эмма Петровна все время отвлекалась.

– Да я и не заметил, – великодушно ответил Алексей, – у меня книжка интересная. Ну, как успехи? Узнала что-нибудь важное?

– Практически ничего. С доктором Гулевичем история, конечно, любопытная, но, на мой взгляд, малоперспективная. Семь лет прошло, он давно живет в Сочи, если еще куда-нибудь не переехал. Сейчас позвоню Стасову, озадачу его, чтобы навел справки.

Леша выключил экран.

– Звони, и пошли питаться. Я такой голодный, что ни о чем думать не могу, кроме еды.

Стасов похмыкал в ответ на Настину просьбу и пообещал сделать что сможет.

– А вообще как тебе там? Ты мне что-то отчеты шлешь куцые, не то что раньше.

– Так сообщать нечего, с миру по нитке сведения собираю, но на то, чтобы сшить хотя бы портянки, пока не хватает. Стасов, я тебя предупреждала, что в праздники…

– Предупреждала, – согласился он, не дослушав. – А я тебя предупреждал, что у нас сложная заказчица и у нее свои требования. Она мне, между прочим, каждый день названивает, теребит, над душой стоит.

– Но завтра опять начинаются выходные, – жалобно проговорила Настя. – И опять три дня.

– Слушай, не доставай меня, а? – попросил Стасов устало. – Мы же договорились: если нет работы – ты отдыхаешь и набираешься сил. Учись, Каменская, радоваться жизни на пенсии, а то привыкла работать как ломовая лошадь и все отвыкнуть никак не можешь. В дельфинарий сходи, и еще мне говорили, что в Южноморске отличный океанариум. Посети, посмотри на красивое, порадуйся. И не морочь мне голову своими причитаниями.

Чистяков заметил Настино обескураженное лицо.

– Что? Стасов сказал что-то неожиданное? – спросил он, вставая со скамейки.

– Посоветовал нам с тобой сходить в дельфинарий и океанариум.

– А что? – оживился Леша. – Это хорошая мысль. Ты была когда-нибудь в дельфинарии?

Настя покачала головой:

– Никогда.

– А в океанариуме?

– Тоже не была. А ты?

– Ну, я-то всюду был, но с удовольствием схожу с тобой, посмотрю, как это устроено в Южноморске, а то я все больше по заграницам… Пошли, я тут, пока ты с врачом беседовала, осмотрел окрестности и нашел вполне симпатичную забегаловку.

Они дошли до расположенного в двух шагах маленького ресторанчика и устроились на улице в просторной деревянной беседке на пять столов, увитой искусственным диким виноградом.

Чистяков быстро съел окрошку и вытер салфеткой губы.

– Первый голод я утолил, и, пока нам принесут горячее, я готов тебя слушать. Что нам рассказали в больнице? Каковы твои впечатления?

Настя в двух словах пересказала все, что узнала от Эммы Петровны.

– Конечно, Евтеев был человеком сложным и неоднозначным, – подвела она итог. – Но мстить ему незачем и некому. Единственный персонаж, на которого имеет смысл обратить внимание, – это доктор Гулевич, но и он вызывает у меня большие сомнения. А так – полная пустышка. Ни у кого нет мотива. Или я не могу его найти.

– Асенька, если нет мотива, то надо, наверное, искать человека, который мог бы мстить, – заметил Алексей. – Найди человека, а мотив потом найдется.