Личное счастье - [28]

Но Зина поняла. С острой жалостью в сердце, но с веселым лицом она подошла к Антону, поерошила рукой его светлый чубчик.

– Почему ты не пошел в пионерский лагерь, Антон?

Антон ответил, не глядя:

– Не хочется. А что там? Жарко.

– А со мной пойдешь?

Антон живо вскинул на нее заблестевшие глаза.

– Пойду!

– Надень чистую рубашку.

Антон бросился к комоду. Зина грустно усмехнулась:

«Не хочется ему, жарко! Эх ты, воробей! Боишься ты этого Яшку до смерти, бедняга ты мой!»

Зина и Антон быстро собрались и отправились в лагерь. Во дворе Антона сразу позвали играть в «чижика». Антон вопросительно поглядел на Зину.

– А почему вы во дворе играете? – сказала ребятам Зина. – Пойдемте, я вас в лагерь провожу. Там сегодня будут новую песню разучивать. Чего же это вы тут зеваете со своим чижиком! Кто хочет, идемте.

Первым подбежал тоненький белокурый Витя Апрелев. Потом подошли еще двое – Сенька Шапкин и Юра Киселев. Сенька белобрысый, краснощекий крепыш, стараясь засунуть в карман оторвавшуюся от штанов лямку, глядел на Зину исподлобья и бурчал басом:

– Ага, пойдемте. А нас выгонят.

Зина рассмеялась:

– Откуда ты такой взялся? Как же это вас, младших школьников, выгонят из пионерского лагеря?

– А мы же не пионеры.

– Вот я его всегда зову, – тоненьким, как у девочки, голосом сказал Витя Апрелев, – а он все боится, что выгонят.

– Он озорник, наверное, потому и боится, – сказала Зина. – Ну довольно разговаривать, пошли.

Антон любил своих друзей. Но дорогой он все-таки старался их оттеснить от Зины, все-таки она его сестра, а не их! Он не хватался за ее руку, как бывало, но, сунув руки в карманы, поталкивал ребят то одним плечом, то другим. И вдруг, неожиданно для себя, достигнув высшей точки хорошего настроения, Антон лихо сплюнул на тротуар.

Он тут же испуганно вскинул на Зину глаза: сейчас она обидится, рассердится. Он все испортил!

Но Зина только поморщилась и тихо попросила:

– Не надо, Антон!

– Я больше не буду, – поспешно сказал Антон. И повторил еще раз, как можно убедительней: – Я больше никогда не буду.

Едва они подошли к зеленым с красным полотнищем воротам лагеря, как навстречу им вышли стройными рядами девочки и ребята, пионеры-шестиклассники, с рюкзаками за спиной. Отрядный вожатый Ваня Фирсов, молодой рабочий с завода, шел впереди. Пионеры прошли четко, красиво, как ходят солдаты, и вскоре скрылись за поворотом. Ребятишки проводили их жадными глазами.

– А куда они, а? – тотчас пристал Сенька Шапкин. – А куда?

– В поход пошли, – ответила Зина, все еще не в силах отвести взгляда от угла, за которым скрылись ребята. – Куда-нибудь в колхоз, наверное. Да, да, я вспомнила, в подмосковный колхоз полоть капусту. Счастливые!

– Ага… – мечтательно протянул Сенька.

– И я бы пошел, – сказал Антон, но тут же, оглянувшись на Зину, добавил: – Если бы с тобой.

– А я бы и с ними пошел, – сказал Сенька, – а чего? Хорошо!

– А они в речке там будут купаться? – спросил Юра Киселев. – Я бы искупался. Жарко.

– Они тоже искупаются, – улыбнулась Зина. – Да и что это вы затужили, ребята? Мы тоже как-нибудь соберемся, да и съездим за город на реку и тоже купаться будем!

Неизвестно, кого больше утешала Зина: ребятишек или себя. С самой зимы собиралась она со своим классом в поход. Как мечтали они, сколько планов строили! И чуть ли не каждую неделю эти планы менялись в зависимости от того, кто брал верх. Если верх брала Сима – ребята мчались в Горный Алтай, карабкались по крутым и узким тропам к волшебному Телецкому озеру… Если Вася Горшков – шли по военным дорогам героев Отечественной войны… Если Фатьма – устремлялись в Асканию-Нова и в южные совхозы, где благоухают плантации роз… Если Шура Зыбина – они мирно брели по колхозным полям, подолгу задерживаясь на молочных фермах…

А Зине все было хорошо, все интересно – и Горный Алтай, и дороги героев, и колхозы, и розовые плантации. Лишь бы идти, лишь бы идти! Лишь бы увидеть тот широкий мир, который лежит за пределами московских улиц!

И что же вышло? Ребята собрались и пошли. Дружные, веселые, с рюкзаками за спиной. Начальником отряда пошел студент-геолог Артемий. Артемий сказал, что ребята должны знать, на чем растет хлеб, который они едят.

А Зина осталась. Как ей уйти, как оставить Антона? Разве его жизнь, которая вдруг так неожиданно и круто повернула на кривую и темную дорогу, не важнее ее личных радостей, ее личного счастья? Да и что останется от ее личного счастья, если ее маленький братишка, которого она обязана опекать, защищать и предостерегать от неверных поступков, без нее совсем собьется с пути? Да и где оно, это личное счастье? Там ли, где друзья, веселье и магическая радость затаенной любви? Или здесь, где она должна быть, – около ее беззащитного брата? В том ли оно, личное счастье, чтобы добиваться радостей для себя? Или в том, чтобы исполнять долг?

«Не знаю, не знаю… – Зина отмахнулась от охвативших ее мыслей. – Я должна быть здесь, с Антоном. Вот и все. Я уже довольно перед ним виновата. Слишком виновата. Маленьким нужны их старшие сестры и братья, очень нужны! И всё».

В лагере Зину ждала неожиданная горячая радость: на июль пришла дежурить в лагере ее любимая учительница Елена Петровна.