Лицей. Венценосный дуэт - [8]
– Вы поймите, Дана. Два класса, две девочки. Разве мы может допустить такую несправедливость, когда две девочки в одном классе, а в другом ни одной?
Я тоже упираюсь.
– Вы все заражены мужским шовинизмом в тяжёлой форме, – бросаю им в лицо тяжкое обвинение. Меня попросили пояснить. А что, мне не трудно.
– Вы все мужчины. В классах поголовно парни. И вы делите нас, двух девочек, как какое-то имущество. Не спрашивая при этом нашего мнения.
– Ты не права, Дана, – мягко увещевает Лев Семёнович. Директор согласно кивает.
– Это всего лишь вопрос справедливости…
– Да-да, – соглашаюсь я, – справедливый делёж имущества. Вы относитесь к нам, как к неодушевлённым предметам.
– Дан, а ты что, знакома с Викой? – спрашивает колобок, который директор.
– Прекрасно знакома, но дело не в этом. Мне достаточно того, что она – девушка.
– Не понимаю, что плохого в том, что тебя будут окружать одни мальчики, – мягко стелет Лев Семёнович, – Они же на руках тебя носить будут.
– А с кем я буду общаться? – придумала я коварные вопросы, придумала!
– Так с одноклассниками же…
Вот вы и попались!
– О косметике я тоже буду с ними разговаривать? О них, мальчишках, тоже буду сплетничать? Да-да, сплетничать не хорошо, но девушки обсуждают парней. Нет в этом ничего плохого. А если я забуду дома прокладки, ими со мной тоже мальчишки поделятся?
Последний вопрос их совсем в ступор вгоняет.
– И почему нашу проблему обсуждают и решают одни мужчины? У вас что, в Лицее ни одной женщины нет? Вы не можете быть экспертами по женской психологии.
Директор вздохнул и взял телефон. Вызвал какую-то Ирину Аполлинариевну. Пришла. Типичный «синий чулок». Высокий рост, строго собранные волосы, закрытый костюм. Грудь только выбивается из образа. Не размером, но явным наличием. Возраст не меньше сорока. На вид.
– Не годится, – выношу вердикт я, – По возрасту не годится. Нужен кто-то моложе.
Аполлинариевна по виду не обижается, но смотрит изучающе.
– И всё-таки, давайте спросим её. Она же женщина, – вкрадчиво предлагает Лев Моисеевич.
– Давайте, – деваться-то некуда, – Ирина Аполлинариевна, скажите, существуют ли чисто женские темы для разговоров? И много ли таких тем?
– Безусловно, существуют, – неожиданно поддерживает меня «синий чулок», – И таких тем довольно много. Некоторые женщины могут часами по ним болтать.
Она осуждающе поджала губы, но слово сказано.
– Скажите, Ирина Аполлинариевна, а насколько важно для психологического равновесия женщины возможность общения с подругами?
– Не задумывалась над этим, – честно признаётся она, – Возможно, очень большое. А возможно и нет. У меня нет опыта такой изоляции.
Прелесть! Наверняка математику преподаёт. Или какую-то другую точную дисциплину.
Ничего не получилось. Администрация постановила, что честная конкуренция между классами важнее. А пообщаться со Ледяной Королевой я и на перемене могу. На уроках болтать всё равно нельзя. Упёртые дуболомы!
– Уже немного жалею, что туда поступила, – бурчу по дороге домой. «Отец» успокаивающе похлопывает по плечу.
Ладно, мы ещё посмотрим, кто кого. Если некому за меня заступиться, то действовать будем мы.
1 сентября, суббота, время 9:35
Дворик Третьего Имперского Лицея.
Всё идёт по плану. Бедного Лейбовича за спинами стоящих классов моя троица отволакивает к соседнему классу. Теперь стоит рядом с ними и растерянно озирается. Первая случайная жертва. Учителя и директор пока ничего не понимают.
Да. Учебный год начинается не скучно. Вика, её величество Ледяная Королева, права.
Сейчас стою и прячусь в середине строя. Парни стоят плотной непробиваемой стеной. И с такими же непробиваемыми лицами. Зов учителей «Дана! Дана Молчанова!» остаётся без ответа. Внутрь строя никого не пропускают.
Администрация мудро не поднимает шум и продолжает традиционную процедуру. Настал важный момент передислокации классов в здание. Вернее, по зданиям. Для старших классов отдельный трёхэтажный корпус с прилегающим спортзалом.
Иду в плотной коробочке. Меня вряд ли разглядишь снаружи. Мой портфель уже заныкали. Иду налегке.
И вот мы в классе. Меня посадили в середину самого дальнего от двери ряда. У окна. Со стороны прохода Королева. Мой портфель неизвестно у кого. Теперь меня просто так не выковыряешь.
Классная руководительница Людмила Петровна Зальц. Английский язык. Симпатичная молодая шатёнка с неплохой фигуркой. С любопытством разглядываю.
– Скажи, Дана, что это ты такое устроила? – спрашивает с улыбкой.
– Ой, я уже замучилась объяснять. Родителям рассказывала, администрацию убеждала, с ребятами разговаривала. Пусть кто-нибудь из них расскажет. Я уже устала.
Парни наперебой и охотно принялись растолковывать классной даме высокую политику.
– Ладно, ладно, я поняла, – подняла руку англичанка.
– Только не поняла, как вы решение администрации отмените?
– Сами приняли, сами пусть и отменяют, – нахально заявляю я, – Для меня вопрос стоит элементарно. Либо учусь рядом с Викой, либо ухожу в другую школу. Думаю, меня везде примут.
– Тогда я тоже уйду, – вдруг заявляет Королева. Слегка нарушает. Я не просила о демарше в первый момент.
И повисает могильная тишина.
Какой у вас отпуск? Три недели? Месяц? Но это раз в год. А если вы не знали ничего кроме работы и войны лет двести или триста? Если вы полностью лишились сил и отпуск надо совместить с лечением? У кого-то есть не гарантированная возможность в качестве отпуска прожить обычную жизнь мирного и относительно беззаботного человека. Только познавший войну и искупавшийся с головой в крови врагов и соратников может по-настоящему оценить счастье и прелесть обыкновенной мирной жизни.
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.