Лицензия на убийство. Том 1 - [71]

Амфибос замахнулся на гуманоида. Вряд ли он собрался бить беднягу — скорее, хотел просто припугнуть, чтобы тот больше не докучал комедиантам. Но навязчивый адвокат от испуга бросился в сторону, толком при этом не развернувшись, не вписался в дверной проём и ударился ушибленным плечом о косяк. Гуманоид вскрикнул, после чего его повело в сторону, он зашатался и упал в обморок, при падении ударившись больным плечом о стоявший в коридоре мраморный вазон.

— Теперь точно сломал, — вздохнув, произнёс Ковалёв.

Жаб покачал головой, затем поднял впечатлительного гостя с пола, перенёс его в номер и положил на диван. После чего посмотрел на товарища и спросил:

— И что с ним теперь делать?

— Ничего с ним делать не нужно, — ответил Лёха. — Скажу тебе как на духу, дружище: меня намного больше волнует другой вопрос — что нам с нами делать? И это, без преувеличения — вопрос дня!

Амфибос всё же наклонился над горе-адвокатом, расслабил воротник его рубашки, пощупал на шее пульс и объявил: — По крайней мере, пока живой. Уже хорошо.

— Да, трупов с нас хватит, — согласился Лёха. — Пусть полежит немного — думаю, скоро очухается.

Ковалёв присел на свою кровать и обхватил голову руками. Он мучительно пытался собрать мысли в кучу, но последствия отравления всё ещё давали о себе знать — сконцентрироваться не получалось.

— Башка болит конкретно, — грустно произнёс комедиант. — Одно радует — мы вчера побили рекорд.

— Какой ещё рекорд? — удивился Жаб.

— Сдаётся мне, если посчитать в неких условных единицах, то при определённых раскладах и допустимых последствиях, стоимость вчерашних цыплят в разы превысит цену всех четырёх порций кампуцианского трюфеля, вместе взятых. Ну, которые мы заточили с тестюшкой. Помнишь, я вчера рассказывал?

— Помню, — ответил амфибос и вздохнул.

— И я допускаю, — продолжил Ковалёв, — что вчера мы с тобой ели самое дорогое блюдо в нашей жизни. А насколько оно дорогое, мы узнаем, лишь когда выберемся отсюда и посчитаем, в какую цену нам это обошлось.

— Лёха! — с нескрываемым недовольством произнёс Жаб. — Я не понимаю, тебя радует такой рекорд?

Не отошедший от действия яда комедиант вспомнил, что его товарищ по шоу не понимает сарказма, и понял, что увлёкся. Он взбодрился и сказал:

— Извини, был неправ, больше не повторится! Кстати, может, попробовать тебя через посольство Далувора вытащить?

— На Шорке нет ни одного посольства, — ответил амфибос. — Забыл про их тотальный нейтралитет?

— Есть такое дело, — признался Лёха. — Башка так болит, что впору имя своё забыть. Но тогда я вижу только один выход из сложившейся ситуации — будем пробиваться.

— И чем раньше, тем лучше! — добавил Жаб. — Не хочу рисковать и тянуть до десяти вечера. Уходим!

Привыкшие к скорым сборам бывшие военные быстро собрали свои вещи, и уже через две минуты, готовые покинуть номер, стояли и смотрели на лежащего на диване горе-адвоката.

— Так оставим? — спросил амфибос.

— Ну уж нет, — возразил Ковалёв. — Не хочу, чтобы он в отключке слюной захлебнулся, а на нас потом ещё один труп повесили! Сначала приведём в себя, выпнем в коридор, а уже потом пойдём. Погляди лучше, что там, в мини-баре, осталось холодного?

— Сок туанга, — ответил заглянувший в мини-бар Жаб, достал оттуда баночку сока и показал её Лёхе.

— Водичка, конечно, лучше бы подошла, но ни времени, ни желания нет в ванную бегать. Давай его сюда!

Амфибос бросил банку, Ковалёв её поймал, открыл и осторожно попробовал содержимое.

— Какая кислятина, — сказал он, скривившись. — Аж скулы свело. Но ледяной! Это хорошо.

Лёха подошёл к незваному гостю и обильно полил тому лицо содержимым банки. От холодного душа горе-адвокат быстро пришёл в себя и открыл глаза. Разумеется, в них тут же попал сок, ещё и в большом количестве.

Гуманоид закричал так громко, будто с него разом содрали всю кожу. Он вскочил с дивана, и, не переставая орать, принялся бегать с закрытыми глазами по номеру, тыкаясь во всё, что попадалось на пути, и, соответственно, всё с этого пути сметая. Бедняга непрерывно визжал оттого, что кислый сок туанга раздражал глаза и периодически громко охал при каждом ударе больным плечом или головой обо что-либо твёрдое.

Жаб укоризненно посмотрел на друга, перехватил за талию пробегающего мимо гуманоида и потащил его в ванную.

— Куда вы меня ведёте? Я же ничего вам не сделал! — истерично кричал ослеплённый соком. — Что вы сделали с моими глазами? Пощадите!

— Да заткнись ты! — прикрикнул на него амфибос. — В ванную идём, глаза тебе промыть!

Жаб затащил беднягу в ванную, несколько минут они там плескались, после чего вышли. Амфибос выглядел злым и раздражённым, а гуманоид испуганным и подавленным.

— Простите! — начал оправдываться адвокат. — Я подумал, что вы решили меня убить.

— И съесть! — усмехнулся Лёха.

— Да на фиг ты нам нужен, убивать тебя! — злобно рявкнул Жаб. — И без тебя на нас восемь трупов повесили, и вечером после экспертизы ещё троих добавят! Тебя там только не хватало, в этом списке!

Ковалёв, в отличие от друга, был настроен более дружелюбно. Его всё произошедшее страшно развеселило. Комедиант подошёл к гуманоиду, осторожно потрогал его за плечо и спросил: