Лицеист - [14]
— Ваше сиятельство… Александр Константинович!
Из-за Костиного плеча выглянул уже знакомый мне Колычев. Отставной титулярный советник, похоже, оказался в курсе дел чуть ли не раньше нас всех.
— Понимаете, Александр… не может… отказаться, — промямлил он, теребя воротник. — Весь высший свет тут же узнает, и даже вы…
— Ты мне, Сергей Иваныч, не говори, чего делать. — Дед снова грозно сдвинул брови. — Я и сам с усам. Сашку под замок, а Воронцова скажу гнать… Дуэлянты нашлись!
— Это невозможно, — подал голос я. — Если я откажусь от поединка — последствия не заставят себя ждать. И затронут весь…
— Цыц! Ты вообще молчал бы, — проворчал дед — впрочем, уже без особой уверенности. — Мал еще.
— И все-таки Саша прав. — Костя вздохнул и рукавом вытер пот со лба. — Вызов был передан по всем правилам, и отказ оскорбит не только Воронцовых, но и все рода. Разумеется, об этом не объявят открыто — но нас с Мишей перестанут приглашать… И рано или поздно меня попросят из Госсовета. Никто не станет иметь дела ни с одним из Горчаковых.
— Ну что, доволен? — Дед снова повернулся ко мне. — Смотри, во что ты нас втянул!
— Никто не обязан отвечать за мои поступки. — Я пожал плечами. — Это касается только меня и Воронцова.
— Тьфу ты… заладил, — отозвался дед. — Никто не обязан… Только его касается. Честь дворянскую защитить решил?!
— Дед…
— Сто лет как дед! Знаю я, чего там у вас с князем вышло… И что за меня, старого, заступился — тоже знаю. Есть в тебе Горчаковский дух, Сашка… — Дед перевел дух и посмотрел на меня уже почти без злобы. — Да толку-то с него будет, если Воронцов тебя прибьет?
— А это вообще обязательно? — поинтересовался я. — Если меня просто ранят…
— Я могу драться вместо Саши. — Костя подался вперед. — Он несовершеннолетний и имеет право просить защиты у старшего в роду.
— Это почти то же самое, что отказаться от поединка, ваше сиятельство, — раздался голос за спиной. — Дуэльный кодекс не содержит прямых указаний на этот счет, но мы все знаем примеры, когда драться выходили юноши пятнадцати или даже четырнадцати лет… Увы, наши деды взрослели куда быстрее.
Андрей Георгиевич, до этого молча подпиравший стену широченной спиной, шагнул вперед. И я на мгновение испытал что-то вроде страха из детства — настолько жутко выглядел одноглазый бритый дядька с огромными усами, вся правая половина лица которого напоминала один сплошной рубец.
Даже Костя не знал, откуда взялся страшный ожог — а я уж тем более. Мы с Андреем Георгиевичем будто существовали в разных мирах. Я слышал, как его называли «ваше благородие» или «барон». Знал фамилию — Штольц — и то, что деду служил еще его отец. Мне не приходилось видеть Андрея Георгиевича в мундире, но выправка выдавала в нем то ли вояку, то ли полицейского в отставке. Не случайно он ведал охраной усадьбы… а может, и вообще всей службой безопасности рода — я никогда особо не интересовался.
А стоило бы.
— Да нету никакого кодекса! — рявкнул дед. — Где написано? Государыня Императрица узнает — с обоих шкуру спустит и разбираться не станет.
— Дуэльный кодекс никогда не существовал в виде документа. Даже неофициального. — Голосом Андрея Георгиевича можно было заморозить целое озеро. — Однако данный свод правил соблюдается… практически неукоснительно. Помнится, даже вы в двадцать третьем году…
— Ну хватит уже! — Дед негромко выругался себе под нос. — Без тебя знаю. Ты лучше сказал бы, как мне внука выручить.
— К сожалению, возможности Александра Петровича и Воронцова несопоставимы… на данный момент. — Андрей Георгиевич пристально посмотрел на меня, и я снова ощутил уже знакомое покалывание. — Но специально для таких случаев в дуэльном кодексе допускаются исключения. Вместо родового Дара можно использовать шпагу или пистолет. А по праву вызванного оружие выбирает Александр.
— Фехтовать Саша не умеет, — вздохнул Костя. — Стрелять — тоже.
— Как и Воронцов. — Андрей Георгиевич невозмутимо пожал плечами. — Он старше и сильнее, так что шпага, наверное, отпадает… А вот с пистолетами на двадцати шагах они будут в равных условиях.
— Наверняка мы оба промахнемся. — Я, похоже, уловил ход мыслей безопасника. — И тогда Воронцов может считать конфликт исчерпанным. Вряд ли ему захочется продолжать и становиться врагом всего рода.
— Не захочется, — кровожадно процедил Костя. — Уж я позабочусь.
— И ты туда же. Будто одного дурака мне мало…
Дед все еще ворчал, но скорее по инерции — гроза уже миновала. Узловатые пальцы нашарили на столе трубку — древнюю, насквозь прокуренную, явно ручной работы. С длинным мундштуком и резной мордой на чаше. То ли уродливый человечек, то ли черт хитро щурился на меня деревянными глазами, будто пытался сказать: ничего у тебя, Саша Горчаков, не выйдет. Будешь лежать в землице сырой…
Хрен тебе, морда. Обойдешься.
— Ну, чего сидим? — Дед пальцем утрамбовал в трубку щепотку табака. — Идите уже. А ты, Андрей Георгич, отведи-ка Сашу в лес за усадьбу — да постреляйте. Погляди, чего парень может.
* * *
— Вот. Хорошее место. — Андрей Георгиевич замедлил шаг и огляделся по сторонам. — Здесь и начнем, пожалуй… Раньше стрелял?
1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.
1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.
1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.
1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.
В тридцать лет остаться без работы, без каких-либо внятных перспектив... А теперь еще и, похоже, без жены. Крах - или все-таки последний шанс ввязаться в авантюру? Потерявший былую популярность писатель Антон Смирнов принимает приглашение от старого друга и отправляется на бескрайние виртуальные просторы холодных морей в поисках славы и наживы. Поначалу "Гардарика" кажется простой игрушкой.Но все изменится, когда Антон поймет, что грызня кланов уже скоро выльется в войну и в реальном мире, а некоторые друзья и враги покажутся смутно знакомыми.
Самая крепкая дружба может обернуться предательством. А самая блестящая победа - поражением. И когда теряешь все, остается только одно - бежать. Сквозь холод и тьму, сквозь ледяные ветры зимы и волны Большого Моря. На юг, в давно ставшими чужими земли, где тебя не ждет никто. Никто и ничто. Кроме крохотного шанса отыскать новый дом, вновь обрести силу и вернуть то, что отняли враги. Но смерть идет по пятам - и даже богам не ведомо, удастся ли обмануть ее в второй раз.
Попала в другой мир и случайно стала ведьмой для нечисти? Все тебя забыли и возвращаться некуда? Не беда! Наши и не с таким справлялись. Теперь Даше, а точнее, уже Лиссе Лисеевне, предстоит обучиться в Университете Заговоров и других Пакостей и стать чуть ли не самой настоящей Бабкой-Ёжкой! А также попутешествовать между магическими параллелями, помочь черным магам в их секретном расследовании, от которого зависит жизнь всех обитателей мира, и, конечно же, найти настоящую любовь…
Догадывался ли Гаузен, обычно не склонный к героическим поступкам, что в скором времени ему предстоит спасать не одну, а сразу двух девушек? Прекрасней первой он не встречал, а вторую он даже в глаза не видел! Тут уж не до взбалмошного принца с его занудным заданием. А древняя реликвия, полученная от обиженного жизнью призрака, впутает в такие неприятности, что в одиночку не расхлебать! Без паники! Причина всех неприятностей запросто может послужить ключом к их решению. Вот что нужно знать, оказавшись в переплете… В переплете Книги Знаний.
Сколько всего на меня навалилось после одного вечера! Но письмо из академии магии — это уже слишком! И ведь отказаться нельзя! Теперь нам с сестрой предстоит отправится в другой мир. Что нас ждёт? Приключения? Дружба? Любовь? Или выживший из ума призрак, от которого мы должны избавиться? Но как нам это сделать в мире, где мы никому не можем доверять?
Диалоговый опус о массовых попаданцах. Имеются сленг, стёб, спам, рояли.
«Калейдоскоп феникса» – это уникальное издание, собравшее в себе экспериментальные произведения малой прозы. Для произведений характерен сюжет, изображающий мрачные события и катастрофы, трагические изменения человеческого сознания, охваченного страхом и теряющего контроль над собой. Для них типична зловещая, угнетающая обстановка, общая атмосфера безнадежности и отчаяния. Мистичность этих произведений обусловлена стремлением автора разгадать метаморфозы человеческой психики и познать её тайные свойства и патологии, обнажавшиеся в «аномальных» условиях.
Эта удивительная повесть про путешествие во времени одного современного русского мальчика принадлежит перу известного сценариста, художника и актёра Александра Адабашьяна (сценарист: «Несколько дней из жизни Обломова», «Неоконченная пьеса для механического пианино»; художник-постановщик: «Раба любви», «Свой среди чужих, чужой среди своих» и др.) и режиссёра Анны Чернаковой. Герой повести попадает в прошлое своей семьи и по мере развития событий углубляется всё дальше и дальше во тьму веков, оказываясь в конце пути в XIV веке у своего пра-пра-пра-пра… – деда.