Лица вещей - [3]

Насмотрелись? Все.

...Сосед в квартире снизу, такой чувак - весь в коже и скрепках, кажется, устроил вечеринку. Мальчишка и слова-то еще не знает такого, party, но грубая музыка отчего-то погружает его в прострацию. Can I play with madness... красными буквами недоученного языка светится сквозь веки, когда он засыпает, благодарный, что его избавили от параноидального бреда. Параноидального. Позже, в минуты сомнений, он так будет называть свое основное агрегатное состояние.

Тибетская Книга Мертвых. В исполнении автора.

- Что ты хочешь сказать?

- Не надо.

Лучший друг, которому еще только предстоит стать твоим недругом, а потом и просто незнакомым человеком, убеждает, что надо включить диктофон и все-таки послушать запись. Ты отказываешься. Слова, предательское "не хочу", выдают твой страх. Ты боишься, потому что знаешь свои сны, знаешь, что в них происходит. Но и назад дороги нет. Нестерпимое жжение где-то в области рассудка заставляет тебя обращаться к разным людям и спрашивать у них, что с тобой.

Лучший друг включает диктофон, и ты немедленно начинаешь резонировать со звучащим голосом, который словно с листа читает твои мысли. Все бы ничего, нормальный уровень помешательства, но голос - твой собственный, интонации знакомые до отвращения, едва заметная гнусавость выговора - вчера ты простудился.

С листа. Твои мысли.

- ...да хоть диктофон этот. Дьявольский механизм. Он... у него только одно стремление - поскорее завершить вращение. Чтобы пленка на кассете кончилась. Ясно же, он получает удовольствие, когда она кончается. А кнопки? Только и хотят, чтобы их нажали! А зачем? Либо, чтобы ускорить ход пленки, либо, чтобы его совсем прекратить...

Устыдившись собственного бреда, ты поднимаешь раскрасневшееся лицо.

- Я не говорил этого.

- Совсем?

- По крайней мере... вслух не говорил. - Ты гадаешь, как можно в глазах друга остаться нормальным. О, интересная мысль. Ты разклассифицируешь своих друзей - на тех, кто пытался понять, и тех, кто сразу предложил тебе сходить к врачу или просто съездить на отдых. А вообще, кто тебе обещал, что друзья поймут все и сразу? Ты же не пытаешься объяснять.

- Голос твой.

- Спасибо, что напомнил. - Ты наполняешься свой бокал сладким красным вином. Смотришь в глаза другу. Смотришь так долго, что он тоже начинает понимать. Ты пытаешься вспомнить, когда в тебе появилась такая способность - рассказывать молча. Когда появилось желание принижать людей, делать из них клетки организма, крошечные песчинки, единственное предназначение которых - вечно плыть с замедленными волнами пустыни, рассекать мелкими шрамами лицо ветра... существовать без мыслей.

- Ты это всерьез? - глупо спрашивает он, и тебе становится больно и стыдно за содеянное. Ты смял его жизнь, бросил в бушующее море. За что? За то, что он пришел к тебе в трудную минуту? За это ты отпускаешь его тряпкой?

Все-таки ты гадкий утенок. Не потому, что стал отличаться от других и видеть больше, чем видят они, и пытаться это понять. Потому, что твое поведение всецело устремлено лишь к одному... ты забыл, что смелость не берет Города.

- ...взгляните теперь на эту ручку. Помимо того, что она - фаллический символ (привет, дедушка Фрейд!), она еще и инородное тело. Прозрачная, она выставляет свои внутренности на всеобщее обозрение, она вступает в противоречие с реальностью, данной нам в ощущениях. Мы любим забавные безделушки, вроде часов, весь механизм которых виден сквозь крышку. И все по причине непроникновения в суть реальности. Мы ее боимся, и потому отказываемся исследовать. Бляшка на джинсах для нас - бляшка на джинсах, так? А вы пробовали смотреть на нее в течение часов? Нет? Тогда как можно с уверенность говорить, что она - та самая штука, которой кажется? Человек смотрит на себя в зеркало всю жизнь, и не может понять, кто же он есть!.. Впрочем, ко мне это уже не относится... - диктофон продолжает гундосить, цитируя тебя дословно.

Ты пьешь опять, не замечая, что остался в одиночестве.

Тролли-advanced-bus

Авто-detect-нас. - недетский стишок

Троллейбусы - прирожденные рогоносцы. Не помню, кто это сказал, но фраза, ей Пророку, соответствовала моему настроению, когда я, ударившись о небосвод, вышел на улицу и очутился перед зданием, где работаю. Где работал, пока не пришла пустыня. Временной континуум - тоже где-то рядом с троллейбусами. Все пытаются наставить ему рога...

Шаг вправо, шаг влево - карается дорожно-транспортным происшествием. Двигался через дорогу, пытаясь вспомнить, когда же видел здесь машины в последний раз. Серый асфальт, припаркованный у аптечного киоска джип, белые, прерывистые полосы разметки, две сплошных, и - тишина. Ни единой железной тонны, несущейся по проспекту.

Троллейбус медленно и грустно сдвинулся с места, набрал скорость, обиженно гудя, и исчез за поворотом - пустой скелет. Даже без водителя. Я знал, что этот тролли - последний на сегодня.

В задумчивости я пересек проспект. Согнул левую руку в локте, подал правое плечо вперед, и в такой странной позе дискобола-левши шагнул в стеклянные двери. Эхо моих шагов разнеслось по вестибюлю. Я посмотрел на пустую клетушку вахты, недоуменно огляделся. Вспомнил. Шагнул еще дальше.