Лица - [171]

— О чем?

— Я все думала… — она встряхнула головой, — о нас.

— И я, дорогая. Но я не осмелился. Ты была слишком молода. Еще девочка. Я не хотел причинять тебе боль.

«Потому что ты был женат, — подумала Жени. — И женат до сих пор. Приведи тебя домой, и через несколько часов ты уйдешь обратно к жене».

— Я сейчас расплачусь, мы возьмем такси… и поедем. Официант!

— Нет, Эли. Девочки, которая была в вас влюблена, больше нет. Она превратилась в меня.

— Давай забудем о ней. Девочки больше нет, но есть женщина!

Жени рассмеялась. Напряжение спало, и внезапно она почувствовала облегчение, ощущение свободы.

— Женщина проголодалась. Отвези-ка меня не домой, а куда-нибудь поужинать.

Эли в изумлении посмотрел на нее и вдруг понял: эта женщина уже не та девочка, которой он бредил с десяток лет назад. Она стала еще прелестнее и превратилась в коллегу. И она предлагала ему не связь, не чувство, а дружбу. Путь к любви простирался в другую сторону.

— Официант! — снова позвал он. На этот раз официант появился сразу же, неся на подносе счет. — Нам нужен столик в соседнем зале, — объявил Эли расплачиваясь.

— Хорошо, сэр. Пожалуйста, следуйте за мной.

Они направились за официантом.

— Не разделишь со мной жаркое из барашка? Они не делают на одного, а я его очень люблю.

— Зависит от того, какой прожаренности. Средней?

— Совершенно верно.

— Тогда разделю.

— Ну слава Богу, — и он поцеловал ее в волосы, когда они переходили из бара в ресторан.

Они ели, не спеша, говорили о самых разных вещах, но постоянно возвращались в Ортону. Эли продолжал рассуждать, а за десертом заключил:

— И все же я не вижу способа остановить Ортона. Во всяком случае, не сейчас. И я не хочу, чтобы ты оставалась у него. Это может быть опасным, — врач нахмурился. — И я решил тебя похитить.

Жени не знала, смеяться или нет. Но Эли серьезно продолжал:

— Я использую все свои связи, чтобы тебя перевели в другой госпиталь, где не распространяется влияние Ортона.

— А что я скажу доктору Мессеру? — запротестовала Жени.

— Ничего. Я все улажу сам. И с ним тоже. Он один из моих старинных однокашников по медицинской школе, и я могу полагаться на его скромность. Я немедленно предупрежу его, чтобы начинал подыскивать тебе место. А тем временем возьмешь неделю или две отпуска.

— Я не могу!

Эли Брандт улыбнулся:

— Вот она, моя Жени. Не думаю, чтобы ты когда-нибудь пользовалась отпуском по болезни.

— Взяла лишь один день для Дэнни.

— Тогда делай, что тебе говорят. По возвращении ничего не придется рассказывать. В этом городе мне многие обязаны и по крайней мере трое заведуют хирургическими отделениями. Куда бы ты не пошла, будешь работать в той же должности, что и теперь.

— Невозможно! — произнесла она, но в тот же миг поняла, что Эли способен совершить невозможное. Он держал слово. — Не знаю, как тебя и благодарить.

— Зато я знаю, — лицо Эли осветилось улыбкой. — Будешь обедать со мной так часто, как только мы сможем встречаться.

— Не слишком ли много запрашиваешь?..

— Знаю. Знаю, доктор. Признаю, что веду себя нечестно: пользуюсь растрепанными чувствами девы в беде. Извини, старею. Согласен выполнять на твоей свадьбе роль отца и полагаю, это дает мне право просить об услуге, которую ты легко окажешь старику.

Жени наклонилась к Эли и поцеловала его.

35

Город лежал под ней в лучах бледного солнца, окрашивавшего дома в цвет грубого полотна. Подобно амфитеатру они поднимались симметричными рядами из расселины между горами. Как в амфитеатре в операционной, как места в анатомическом классе, подумала Жени. В белом хирургическом халате она стояла на узкой вершине горы. Сильный ветер трепал ее волосы, пытался заставить согнуться, но она крепко стояла на ногах. В безопасности на вершине, она смотрела вниз в долину и улыбалась…

Жени открыла глаза и повернулась к будильнику: как и каждое утро, в одно и то же время даже без звонка — 5.56. Она все еще улыбалась сну, но образы уже начинали растворяться.

Она потянулась. Хороший сон. И смысл его ясен. Через несколько недель она получит диплом — достигнет вершины после долгого подъема по склону: двенадцать лет назад она поступила в медицинскую школу и уже восемь лет занималась врачебной практикой.

Она завершала ее в новом Амстердамском университетском госпитале на Второй авеню. Эли сдержал слово, и во время обеда через шесть недель после их первой встречи, Жени рассказывала ему, что новая работа такая же ответственная и многообещающая, как в Маунт Зион или Эпископалиан.

Что она станет делать после аттестации — Жени еще не знала. Когда-нибудь обзаведется собственной практикой, но сейчас для этого у нее не было денег, а в долги залезать не хотелось. Бывшие коллеги предлагали принять участие в их делах, но она чувствовала, что такой компромисс не сможет ее удовлетворить. Она могла остаться там, где работала, или перейти в другой госпиталь в Нью-Йорке, но после восьми лет Жени жаждала перемен.

— Я просто в затруднении, — говорила она Эли. — Мне повезло: предлагают так много мест, но я никак не могу выбрать.

— Это не везение, — поправил ее Эли. — Когда-то я тебе уже говорил, что ты нашла свое место в жизни, а из тех мест можешь выбирать любое.