Лица и сюжеты русской мысли - [97]
30 марта 2008 г.
Если бы существовали только живущие в нашей земной жизни, то на земле невозможна была бы сама жизнь. Для жизни необходимо таинственное присутствие в ней умерших. Называйте его памятью, посмертной славой – как угодно. Но без мира умерших не было бы и мира живых.
«Одно из величайших духовных наслаждений, – говорит Фет, вспоминая свою студенческую дружбу с Аполлоном Григорьевым, – представляет благодарность лицам, благотворно когда-то к нам относившимся»[424]. С годами нас все плотнее и плотнее окружает круг значимых для нас умерших. Никому из них пожать руки мы уже не можем. Можем лишь устремлять к ним свою душу, мысленно беседуя с ними, оживляя память об их прошедшей на наших глазах жизни, прожитой вместе с нами.
Иван Дмитриевич Рожанский, Александр Викторович Михайлов, Георгий Дмитриевич Гачев – вот самые дорогие и близкие мне имена. С двумя первыми у нас были, можно сказать, академические дружбы, внутри которых горел ясный человеческий свет, но общение не было тесно дружеским и всесторонним. С Георгием Гачевым было иначе, был и свет, и тесное дружество – от лыж и совместного бега трусцой до исповедальных метафизических бесед. И еще было одно важное качество нашей дружбы. Раскрою его, процитировав С. Н. Булгакова: «Он был исполнен благоволения и сочувственной радости не только лично к друзьям, но и к их творчеству»[425]. Опять: сказано о Пушкине, но верно и о Гачеве.
31 марта 2008 г., поминальные девятины
Предсмертные «записюрьки» Георгия, как называют его дневниковые записи его дочери, потрясают: воплощенный дух постигает не-страшность своего развоплощения, так как открывает милость мира, его несомненную красоту. Люди видятся ему братьями и сестрами. Смирение, умиленность, примиренность, братство всего со всем – словами этими я, быть может, не слишком удачно передаю пронизывающую его последние дневниковые записи благодатную внутреннюю атмосферу человека, готовящегося к близкому уходу из этого мира.
На Прощеное воскресенье он причащался. И вот возникло или, скорее, окрепло чувство своей общности с простыми людьми, с начинающейся весной, пока еще только пришвинской весной света. И этот свет, свет предчувствуемой метаморфозы, тихо светит в его прощальных словах.
Пока это еще воплощенный дух, но плоть уже сильно износилась, и Георгий подхлестывает энергию уже старого тела – не ленись! Если у Заболоцкого был завет для души, чтоб она трудилась и день и ночь, то здесь дается наказ телу – работай! Делай упражнение! Собирай в комок силы! Это трудится дух во плоти, которому нелегко, ибо его плоть уже изношена. Но, повторяю, предчувствуемое расставание с телом его уже не пугает, раз с миром, с теми, кто остается в нем, все в порядке. «Все в порядке» означает: этот мир явил себя Божьим миром. А значит, можно со спокойной душой покинуть его. И вся эта диалектика воплощения, развоплощения и перевоплощения сияет мягким, удивительным светом, звучит чудесной музыкой.
2 апреля 2008 г.
Говорю себе – надо написать о Георгии. Но меня охватывает робость: для этого нужна дистанция – отстранение. А в данном случае ее нет и быть не может: слишком уж мы с ним сжились, слишком плотным, долгим и настоящим было общение и экзистенциальный резонанс между нами. Слишком по многим местностям души он прокатился. Не верю, не хочу верить, что Георгия Гачева нет: просто уехал в свою «Жидоболгарию». В его небытие отказываюсь верить. И все тут.
Запрос написать о нем в чем-то подобен просьбе написать о своем детстве. Невыполнимо! Увы! Как написать о детстве, когда я не знаю даже самого главного о нем: кончилось оно у меня или же все-таки, хоть капельку, еще нет? Вроде бы кончилось. Но это вынужденное, казенное признание. А такому в мире правдивого слова грош цена. Ведь не анкету в учреждение меня просят написать. А написать как на духу и как Бог на душу положит. А Бог, видимо, мне и подсказывает: «Стоп! Не по силенкам задача – не справишься!»
Кончились ли наши встречи-единения-и-расхождения? Я скорее склонен сказать – нет. Просто они стали другими и – надо честно признаться – болезненными, чего прежде, «при жизни» Георгия, не было. Еду из Москвы по нашей – Киевской – железной дороге, проезжаю Алабино, что примерно посередине между Нарой, а значит, Новоселками, и Переделкино, и думаю так, как раньше, едучи мимо Алабино, никогда не думал. Ну, Алабино – оно и есть Алабино. Где-то здесь недалеко бетонка, рядом Апрелевка-Апреловка. Вот и все, что думалось раньше, проезжая мимо этой станции. А теперь? Говорю жене: «Здесь, по левой стороне, похоронен…» Говорю, как автомат, а не как живой человек, не признающий, будучи живым, ничего такого для живого Георгия Гачева. Он для меня всегда живой. И по-иному я не могу его представлять.
1 мая 2008 г.
Сегодня и день рождения, и сороковины Георгия. Его смерть показала, насколько он мне близок. Прежде я сильнее, чем теперь, чувствовал наши расхождения. Они действительно были. Но его внезапная смерть заставила осознать – ушла родная душа. С кем еще я могу единым вдохом вдыхать лесную прану? С кем еще, без опаски встретить равнодушие, поделюсь самым заветным – вольным словом?
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга посвящена интерпретации взаимодействия эстетических поисков русского модернизма и нациестроительных идей и интересов, складывающихся в образованном сообществе в поздний имперский период. Она охватывает время от формирования группы «Мир искусства» (1898) до периода Первой мировой войны и включает в свой анализ сферы изобразительного искусства, литературы, музыки и театра. Основным объектом интерпретации в книге является метадискурс русского модернизма – критика, эссеистика и программные декларации, в которых происходило формирование представления о «национальном» в сфере эстетической.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.