Librum Profugi - [6]

 

 Утро встретило меня пренеприятнейшим сюрпризом, в котором, собственно, я сам и был виноват. Соусейсеки, естественно, проснулась раньше меня и теперь сидела за столом, глядя на экранную заставку ноутбука. Стоит ли говорить, что там был скринсейвер, показывавший случайные картинки, в том числе и с АИБ? Оставалось только гадать, как долго она смотрела и что успела увидеть. Впрочем, судя по тому, как она посматривала на меня за завтраком, негры там точно были. И надо же было так оплошать! Впрочем, если бы я собирал хентай с куклами, было бы еще хуже.

 Новых заказов не было, да и деньги у меня еще были, поэтому заманчивую мысль отвлечься работой я оставил. Подумать только, отвлечься работой! Соусейсеки ходила по комнатам, осваиваясь в новом доме. Бардак и грязь в комнатах, вопреки моим ожиданиям, особого впечатления на нее не произвели, хоть я и дал себе слово прибрать все в ближайшее время. Гораздо больше привлекли ее внимание запылившиеся книги, оставшиеся еще от прабабушки, и мой старый рабочий стол.

 В свое время я серьезно интересовался алхимией, но потом разочаровался и оставил это гиблое дело. Избавляться от лаборатории же мне было лень, да и никому она не мешала. Странно, что Соусейсеки ею заинтересовалась.

 -​ От этих трубок и склянок веет теплом. Ты любил это место, мастер?

 - ​Ну, признаться, мне нравилось работать здесь, да и все эти вещи достались мне при интересных обстоятельствах. Пожалуй, любил.

 -​ Тут очень уютно, тихо. Все здесь помнит твои пальцы, твое дыхание. Словно сад, выращенный одиноким садовником.

 -​Ну, право, ты преувеличиваешь. В конце концов, это была всего лишь игра…

 -​ Всего лишь игра… Знаешь, а они надеются, что ты вернешься.

 - ​Колбы и порошки?

 -​ Я могу рассказать тебе историю каждой вещи на этом столе, и у всех есть общая черта — ты достал их из забвения: нашел, купил, выменял…украл оттуда, где у них не было будущего. Они благодарны.

 -​ Это же вещи, Соусейсеки, как они могут что–то чувствовать?

 -​ Вещь остается мертвой до тех пор, пока никому не нужна. Или ты считаешь, что если им не дано говорить, то они не живы?

 -​ Сложно поверить.

 -​ Привыкай, мастер. Ты ведь много знаешь о мире, вот только верить самому себе отказываешься.

 Я провел пальцем по пузатой склянке и тысячи пылинок заплясали в косых лучах света. Соусейсеки, кукла из чужого мира, открывающая мне глаза, не была ли ты такой же игрушкой для своего создателя, как для меня эта утварь и записи? Как иначе объяснить то, с какой легкостью он заставил вас рисковать собой в сражениях друг с другом ради призрачного идеала? И не игрушки ли все мы для нашего Мастера?

 

 Я стоял у плиты, наблюдая, как плавится в тигле металл. На столе стояли наскоро выдавленные в песке формочки, рядом валялась толстая рукавица и горка свинцовых слитков — из старых запасов.

 -​ Что ты делаешь, мастер? — спросила Соусейсеки, до этого просто наблюдавшая за приготовлениями.

 -​ Отолью пару десятков пластинок.

 -​ Для чего?

 -​ Надену на руки и на ноги, прибавляя по одной каждую неделю.

 -​ Но в чем смысл?

 -​ Чтобы стать сильнее.

 -​ Разве оковы придают сил?

 -​ Я буду двигаться, а их вес заставит мускулы расти и крепчать, и прибавляя его, получится тренироваться все время.

 -​ Мастер… Разве ты не понял еще, что в сердце сил вдесятеро больше, чем в руках или ногах? До тех пор, пока ты боишься, и сил быка не будет достаточно, чтобы победить.

 -​ Но чтобы перестать бояться, я должен стать сильнее, не правда ли?

 -​ Ты странно воспринимаешь силу. Нужны ли тебе мышцы во сне? Помнишь ли ты, как оживила тебя малая толика сил моей Розы?

 -​ Соусейсеки, но что другое я могу сделать, чтобы стать лучше? Мне не по душе роль батарейки, я должен знать, что сумею тебе помочь — а за пределами своего сна я бесполезен.

 -​ Я не хочу ломать твою жизнь. Ты ведь не останешься со мной навсегда, ты нужен другим…

 -​ Если дело только в этом, то можешь не беспокоиться. У меня нет будущего в этом мире, а если ты не откажешься, мы можем идти дальше вместе…до конца.

 -​ У меня никогда не было такого медиума.

 -​ Все когда–нибудь случается впервые, Соу. Так ты научишь меня?

 Соусейсеки посмотрела мне в глаза, и видно было, что нечто в ней изменилось. Кажется, я знал этот взгляд, в котором смешались решимость и фатализм.

 - ​Будет нелегко. Но я дам ответы на многие вопросы, мастер. И подскажу, где искать остальные.

 

 Страх может грызть изнутри, может лишать рассудка паникой или сковывать тело параличом. Страх живет в каждом, от величайшего храбреца до последнего труса. Но в то время как храбрый думает о победе, а хитрый о бегстве или ударе в спину, трус переживает поражение. Проигрывает, даже не вступая в бой, заранее. Мне следовало научиться думать иначе — это был первый урок Соусейсеки.

 Мы стояли под сводами мрачного зала, где потолок терялся в сумерках, а тусклый свет факелов выхватывал детали сложных узоров свисавших со стен штандартов.

 Я не знал назначения этого места, но это был не мой сон — реальность не поддавалась приказам. Н–поле? Возможно. Но почему я не заметил перехода?

 Из темноты раздались тяжелые шаги. Я обернулся к Соусейсеки — но ее уже не было рядом.