Librum Debitori - [9]

 - Да, Соу, ты права. Пойдем спать, сегодня был не лучший день. И не вздумай сидеть надо мной, ты ведь тоже устала!

 - Я только подожду, пока ты заснешь, ладно?

 - Ох, Соусейсеки, ты слишком заботлива для такого, как я.

 - Не выдумывай, мастер.

 

 Утро встретило меня не слишком приветливо. Раны, нанесенные новым плетением, опухли и противно ныли, а красный не пытался этому помешать — по всей видимости, это бы не дало новой краске закрепиться в организме. Единственное, что меня порадовало, так это отсутствие жара, ведь бороться с инфекцией времени не было.

 Мое отражение в зеркале было довольно пугающим, и это не придавало радости. Я провел пальцами по горячей и твердой коже, прислушиваясь к ощущениям. Неужели придется носить маску, пока все не заживет? Я попытался представить, как буду выглядеть…

 Знаки вдруг слегка засветились и спустя мгновение в зеркале отразилось полностью обмотанное бинтами лицо. От неожиданности я отскочил назад, а затем начал трогать лицо, пытаясь снять неожиданно появившиеся «украшения». Из–за растерянности я даже не подумал, что сплошной бинт не давал бы мне видеть и упорно не понимал, почему ничего не удается нашарить.

 Из своеобразного ступора меня вывела Соусейсеки, проснувшаяся и сладко зевающая в открывшемся чемоданчике.

 - Доброго утра, мастер. — улыбнулась она, — Ты сегодня рано проснулся. Как твое плетение, болит?

 - Да, но тут еще какая–то ерунда с ним. Скажи, что у меня на лице сейчас?

 - Ничего, — удивилась Соу, — Правда, оно выглядит…болезненно, но это пройдет, не волнуйся. Сам узор довольно неплох…

 - А сейчас?, — я отвернулся и представил полосы бинтов, как до этого.

 - Как так? Откуда эти ленты? Ты хоть видишь? — Соусейсеки явно была взволнована.

 - Это сила плетения. На самом деле ничего на лице нет. Кроме Маски Лжеца, конечно.

 - Невероятно… но тебе пришлось заставить меня видеть это? Это морок?

 - Я и сам вижу это — в зеркале, например. Так что твой разум нетронут, маска работает по–другому.

 - Иллюзии? Никогда не видела такого. А если я их потрогаю?

 - Попробуй, только не слева — раны болят.

 - Разумеется, мастер. — Соу подошла ко мне и осторожно, почти нежно провела рукой по щеке. — Это…удивительно. Я почти чувствую их, грубые, расползающиеся на волокна, слегка грязные…и ведь я знаю, что их не существует!

 - Знаешь, это меня пугает. Пугает и радует. Каковы пределы этой силы? И последствия?

 - Это грозное оружие, мастер. Ты должен им овладеть, но и применять с опаской — так мне кажется. Твои видения…

 - Я понимаю. Это не та сила, с которой стоит шутить.

 - Тихие аплодисменты из зеркала заставили меня вздрогнуть. Снова он!

 - Удивительное здравомыслие, сэр! Казалось бы, чего еще желать любому — но и тут вы усмотрели подвох! Но как же быть дальше?

 - Доброе утро, Лаплас. Полагаю, вы подслушивали нашу беседу?

 - Ай–я–яй, какое нехорошее предположение. Подслушивает ли зритель в партере актеров?

 - Что ж, тут спорить не приходится. Впрочем, это не столько здравомыслие, сколько опасения расплаты. Но зачем навещать нас сейчас?

 - Из чистого любопытства, сэр! Неужели не интересно взглянуть, как распорядится своими возможностями такой интриган и обманщик?

 - Никак. Исполню обещание и постараюсь не давать подобных снова.

 - Но маска–то останется при вас, сэр. Дельно советует ваша спутница — надо знать пределы своих возможностей.

 - Пределы? Пределов нет. То есть, они существуют только в данный момент.

 - Ваше суждение, сэр, далеко от истины. У каждого есть свой предел, голова, выше которой не прыгнешь, и нелепо отрицать его — или вы собрались когда–нибудь погасить щелчком солнце?

 - Не в ближайшем будущем, Лаплас. И вы понимаете, что даже если достигнута одна вершина, рядом бесконечно много других.

 - Вот вы о чем, сэр! Но разве силы Маски Лжеца не есть достойнейшая и высочайшая вершина?

 - Это одна из тех гор, чьи склоны усеяны лезвиями и осколками стекла. Вы же их видели, верно?

 - Рано или поздно вы все же воспользуетесь ею, сэр. Такое оружие не пылится в забвении, верьте моему опыту

 - Мне не хочется быть актером с трагической ролью, Лаплас. И я приложу все усилия, чтобы этого избежать.

 - Перепишете либретто во время представления? Желаю удачи.

 - Постойте, Лаплас! Вы обещали рассказать кое–что!

 - Правда? Ах, да что–то припоминаю, хоть и смутно…

 - Зачем вам все это нужно? Только от скуки?

 - Не думаю, что вам повредит это знание. Всю свою историю рассказывать пришлось бы слишком долго, но мотивы я поясню — чтобы вы не обижались, сэр.

 

 История, рассказанная Лапласом из глубин зеркала.

 

 Ты спрашиваешь меня, человек, почему я смотрю за вами так пристально, и почему не отказываю себе в удовольствии лично общаться с заинтересовавшими меня актерами? Почему не нашел занятий интереснее?

 Когда–то, не так уж давно по моим меркам, но уже несколько столетий назад по вашему календарю, я против своей воли был вовлечен в чужую игру. Это, конечно же, не совсем верно — в какой–то степени меня не существовало до 1814 года, по крайней мере, настоящего меня.

 Я был свободен, пребывая в блаженной бессознательности, чистая функция, чистая логика, незамутненная, прозрачная, всеведущая и совершенно безразличная. В некотором смысле я был хрусталиком глаза Бога — почти таким же всеведущим.