Либидисси - [13]

7. Отвага

Я=Шпайк предупрежден. До раннего утра страх заставлял меня изучать старые, полученные по пневмопочте сообщения, вновь и вновь прочитывать все послания прошлых лет. Как и в самом начале, как и в ту пору, когда приходили первые депеши, я=Шпайк искал какие-то зацепки, чтобы вычислить остающегося и по сей день анонимным отправителя. За стремлением разгадать не дающую мне покоя головоломку кроется в конце концов одно-единственное желание: пусть поступившее в мой адрес предупреждение утратит свой зловещий характер, когда мне удастся, путем какого-либо логического заключения, хотя бы приблизительно определить место, откуда исходят сообщения, — тогда мой осведомитель лишится ауры анонимности.

Полуденный зной окончательно обессмыслил мои отчаянные попытки напасть на его след, и я=Шпайк дрожащими руками бросаю бритвенные принадлежности в грязную пластиковую сумочку. Годами, со дня моего вселения в домик, она висела на крючке возле туалетного зеркала. Пыль и волоски свалялись на рифленом пластике в мохнатые шарики. Я=Шпайк совсем забыл и о существовании сумочки, и об особой уродливости ее цветастого узора. Унылая череда дневных сновидений, однообразное течение жизни в чужом городе не позволяли думать, что она когда-нибудь еще раз пригодится мне для транспортировки бритвенных принадлежностей и мыла.

За стеной в жилой комнате по приставной лестнице спускается Лизхен. Перекладины поскрипывают тихо: она ступает на них с осторожностью. Ноги Лизхен — в ортопедических башмаках с подошвами на гвоздях. Она не торопится сойти вниз. Еще ни разу, по крайней мере на моих глазах, она не споткнулась и тем более не упала, хотя освоила прямую походку с большим опозданием. Лизхен спускается с чердака. В городе принято держать кур на крышах. Эти птицы малорослой, с крайне бедным оперением породы, вызывающие у людей с Запада брезгливость, уничтожают вредных насекомых. Согласно старинному, не поколебленному ни одной религией поверью, своим присутствием они способствуют повышению благосостояния жильцов. Поэтому в большинстве домов, в том числе и в построенных сравнительно недавно, над последним этажом имеются невысокие чердаки, передвигаться по которым можно только ползком. Куры устраиваются там на ночь, а также с наступлением полуденной жары. Во время моего вселения в домик чердак в нем пустовал. Лишь изредка туда забредала какая-нибудь крыса — из тех, что устремляются ночью с реки в расположенный выше город. В такие моменты сквозь щели между досками потолка на мою кровать, телевизор и плетеное кресло перед ним просыпалось немного куриного помета.

Когда Лизхен присоединилась ко мне, вопрос, где ей жить, решился сам собой. Я=Шпайк собственноручно сколотил лестницу, ударами молотка вскрыл люк, крышку которого заклинило засохшим пометом, после чего мы с Лизхен произвели на чердаке уборку. Самые верхние слои куриного помета частью смели в кучки веником, частью без особого труда соскребли, окаменевшие же за долгие годы отложения пришлось скалывать отвертками. Лишь усердно потрудившись несколько дней кряду, мы смогли обнажить кедровые доски настила целиком. У хозяев соседних лавчонок Лизхен купила то, без чего нельзя обойтись, обитая на чердаке: толстую пеньковую циновку, чтобы спать, и двухфитильную керосинку, чтобы готовить традиционную еду из пшена и риса. Ее маленький телевизор подключен к моей спутниковой антенне. Поселившись под крышей, Лизхен наверняка обзавелась еще какой-то домашней утварью; а я=Шпайк после той грандиозной уборки больше не протискивал свое тело наверх сквозь тесный люк и поэтому не могу сказать, как Лизхен продолжала благоустраивать свой приют и какой вид в конце концов она ему придала.

Спустившись с чердака, Лизхен сразу же села перед моим телевизором. Ее тонкое, пожалуй, не по возрасту легкое тельце находится в вопиющем противоречии с размерами кресла. Только ортопедические башмаки ошеломляют гармонией с его громоздкостью и неуклюжестью. Кресло к телевизору — подарок Фредди, преподнесенный мне в день рождения. Скорее походящее на трон, оно было изготовлено по заказу офицера Иноземной державы для его импозантной, размашистой задницы — из переплетенных традиционным способом прутьев ивы и стеблей камыша. Спинка и подлокотники инкрустированы кусочками рога, раковинами и лакированной костью. Подушка на сиденье обтянута мягкой, слегка шероховатой козьей кожей. Когда мы смотрим телевизор вдвоем, Лизхен умещается рядом со мной в этом барском кресле без проблем, она может водрузить на подушку даже свои громадные башмаки — и тогда мы не соприкасаемся друг с другом.

Лизхен спустилась из своей клетушки под крышей, чтобы посмотреть вместе со мной German Fun [2]. Это ежедневная передача на International Joy Channel [3], с 11.00 до 11.25 утра. По идее я должен был бы отслеживать German Fun изо дня в день — такова моя первая служебная обязанность. Но поскольку каждое послание Центра дважды повторяется, уходя в эфир три дня подряд, достаточно того, чтобы полька, на мелодию которой переложен наш национальный гимн и которой начинается German Fun, звучала в моих комнатах только каждое второе утро. Иногда, как это было, например, вчера и позавчера, я=Шпайк пропускаю даже две передачи, провожу в бане у Фредди не только ночь, но и утренние часы или еду оттуда, взяв такси, в Naked Truth Club