Либерализм - [45]

Можно предположить, что желание мира сегодня объединяет всех. Но народы мира не совсем понимают, какие условия необходимо выполнять, чтобы его обеспечить.

Если мир не должен быть потревожен, необходимо устранить все стимулы к агрессии. Должен быть установлен такой мировой порядок, при котором нации и национальные группы были бы удовлетворены условиями жизни и не ощущали, что их вынуждают прибегать к отчаянному средству – войне. Либерал не рассчитывает, что войну можно упразднить с помощью проповедей и нравоучений. Он стремится создать социальные условия, которые устранят причины войны.

В этом отношении первым требованием является частная собственность. Важный мотив развязывания войны уже исключается, когда частная собственность гарантируется даже во время войны, когда победитель не имеет права присваивать собственность частных лиц, а присвоение государственной собственности не имеет большого значения, поскольку везде господствует частная собственность на средства производства. Однако этого далеко не достаточно, чтобы гарантировать мир. Чтобы осуществление права на самоопределение невозможно было свести к фарсу, политические институты должны быть такими, чтобы передача суверенитета над территорией от одного правительства к другому имела минимальное значение, не приносящее никому ни выгод, ни ущерба. У людей существует неправильное представление о том, что для этого требуется. Поэтому необходимо пояснить это на нескольких примерах.

Посмотрите на карту языковых и национальных групп Центральной или Восточной Европы и обратите внимание на то, как часто, например, в Северной или Западной Богемии граница между ними пересекается железнодорожными линиями. В условиях интервенционизма и этатизма здесь не существует способа провести границы государства, соответствующие языковым границам. Нельзя управлять чешской государственной железной дорогой на земле немецкого государства, и тем более невозможно управлять железной дорогой, у которой через каждые несколько миль меняется руководство. Абсолютно немыслимо также через каждые несколько минут или четверть часа железнодорожной поездки сталкиваться с тарифным барьером со всеми его таможенными формальностями. Таким образом, легко понять, почему этатисты и интервенционисты приходят к заключению, что «географическое» и «экономическое» единство таких районов не должно «разрываться» и что поэтому эти территории должны быть объединены под суверенитетом одного «правителя». (Очевидно, что каждая нация при этом стремится доказать, что в данных обстоятельствах только она имеет право и полномочия на роль такого правителя.) Для либерализма здесь нет никаких проблем. Частные железные дороги, если они свободны от государственного вмешательства, могут без всяких проблем пересекать территории многих государств. Если нет таможенных границ и иных ограничений, а также ограничений на передвижение людей, животных или товаров, то не имеет никакого значения, как часто маршрут поезда пересекает границу в течение нескольких часов.

Карта языковых групп показывает также существование национальных анклавов. Не имея территориальной связи с основной массой своего народа, соотечественники селятся вместе в обособленных поселениях или на языковых островах. В современных политических условиях они не могут быть инкорпорированы в материнскую страну. Тот факт, что район, окруженный государством, сегодня огражден стеной пошлин, делает неразрывность территориальной целостности политической необходимостью. Небольшое «зарубежное владение», будучи изолированным от прилежащей территории с помощью пошлин и других протекционистских мер, подвергалось бы риску экономического удушения. Но если существует свобода торговли и государство ограничивается защитой частной собственности, нет ничего проще решения этой проблемы. В таком случае ни один языковой остров не должен молчаливо соглашаться с нарушением своих национальных прав только из-за того, что не соединен с основной массой своего народа территориальным мостом, населенным своими соотечественниками.

Пресловутая «проблема коридора» также возникает только в условиях империалистическо-этатистско-интервенционистской системы. Страна, находящаяся в глубине материка, считает, что ей нужен «коридор» к морю для защиты своей внешней торговли от влияния интервенционистской и этатистской политики стран, территория которых отделяет ее от моря. Если бы свободная торговля была правилом, трудно было бы понять, какие преимущества можно ожидать от обладания «коридором».

Переход из одной «экономической зоны» (в этатистском смысле) в другую имеет серьезные экономические последствия. Стоит только вспомнить, например, о хлопчатобумажной промышленности Верхнего Эльзаса, которой пришлось дважды пережить этот опыт, или о польской текстильной промышленности Верхней Силезии и т. д. Если изменение политической принадлежности территории подразумевает выгоды или ущерб для ее жителей, тогда их свобода голосовать за государство, к которому они хотели бы принадлежать, существенно ограничивается. О подлинном самоопределении можно говорить только в том случае, если решение каждого индивида определяется свободной волей, а не страхом убытков или надеждой на прибыль. Капиталистический мир, организованный на либеральных принципах, не знает отдельных «экономических» зон. В таком мире вся земная поверхность образует единую экономическую территорию.