Ли Бо: Земная судьба Небожителя - [10]

Вариация на тему

На передних верблюдах сидели отец будущего поэта (ему уже было за тридцать) и остальные мужчины, в крытой повозке мать (лет двадцати с небольшим) держала на руках двухлетнюю Юэюань, а на последнем верблюде гордо восседал пятилетний малыш Бо — круглолицый, как луна, и с живыми, как мерцающие звезды, глазенками. С соседнего верблюда присматривал за ним верный слуга семьи, за спиной у него сидел гордый своей высокой позицией сынишка Даньша, сверстник Ли Бо, который потом в качестве слуги-шутуна[17] сопровождал поэта во всех его земных странствиях. То тут, то там возникали миражи — обитель святых бессмертных, объясняла мать, ее мы можем увидеть, но достичь ее нам не дано. Эта недостижимость прекрасного и таинственного глубоко запала в душу будущего поэта.

Куда они направлялись? По старым хроникам, переселенцы с западных земель обычно обосновывались либо в Западной, либо в Восточной столицах, как называли Чанъань и второй по значимости город империи Лоян. Именно туда вели проложенные караванные пути по северным пустыням… Сыну уже порядком поднадоели однообразные пески и утомительная тряска на верблюжьей спине: «Папа, мы здесь и будем жить?» — «Нет, мы двинемся дальше на восток — прямо до столицы Чанъань!» — «Здорово! — завопил Бо, услышав это. — Весело будет играть в столице».

[Гэ Цзинчунь-2002-А. С. 4–5]

Сомнительно, конечно, что такая версия разговора чем-то документирована, но, конечно, соблазнительно вложить в голову уже пятилетнего Ли Бо мечты о Чанъане, хотя, учитывая ссыльное прошлое деда и отшельнические склонности отца, можно засомневаться, что тот видел шумную и суетную столицу целью их перехода. Более осторожная версия формулирует маршрут вдали от больших городов и многолюдных трактов.

По пути к Дуньхуану караван миновал Гаочан (современный Турфан), Иу (ныне Хами — тот самый город, рядом с которым одна из версий располагала место рождения Ли Бо), а затем прошествовал к Юймэнь (это уже город Аньси в современной провинции Ганьсу), Цзиньчэн (Ланьчжоу) и, наконец, Циньчжоу (ныне Тяньшуй), город, где во II веке до нашей эры родился один из их древних предков — генерал ханьской эпохи Ли Гуан, который до шестидесяти лет возглавлял пограничные районы, стремительными ударами отражая набеги гуннов, почтительно прозвавших его «летучим генералом», но от собственных властей достойного признания заслуг так и не получил. Через четыре десятка лет Ли Бо с горечью упомянет его в шестом стихотворении цикла «Дух старины».

Столица была уже совсем близко, когда до путников дошли слухи о каких-то беспорядках в Чанъане. Семье Ли с их сомнительным прошлым опасно было туда соваться. Поразмыслив, они решили двинуться на юг — в Шу, отдаленный южный край, еще в III веке силой правительственных войск введенный в состав империи. Там, помнится, у них оставались какие-то дальние родственники. Да и поспокойнее на окраинах империи, где, как понял Ли Кэ, отец будущего поэта, можно будет подняться на склон тихой горушки, найти подходящую пещерку или просто под сосной углубиться в сокровенный канон, а потом, разложив на коленях семиструнный цинь («зеленоузорчатый», как со времен поэта Сыма Сянжу называли этот инструмент в Шу), спеть что-нибудь осенне-печальное.

В Шу можно было попасть двумя путями. Один водный, по Янцзы через ущелье Санься и дальше вверх по течению, но нигде в стихах Ли Бо не встречается упоминание речной дороги в Шу. А вот трудности горных перевалов нарисованы достаточно ярко.

Вариация на тему

Так что, видимо, обойдя с запада угрожавшую им столицу, они повернули на юг. Дорога пошла вверх, в горы, и один из нанятых местных проводников запел известную в Шу песню: «Ай, как трудны дороги в Шу, ох, труднее, чем в небеса». Малыш Бо затрепетал, представив себе, как он карабкается по грозно нависающим ущельям. И так, возможно, песня запала в душу, что через четверть века он написал свой вариант «Трудной дороги в Шу».

Глава вторая К СИНЕМУ ЛОТОСУ (705–725)

Окольными путями

Тяжелый переход на земли предков семейство Ли завершило в уезде Чанлун округа Мяньчжоу, что в полумиле от современного города Цзянъю в Сычуани. Поселение, где они обосновались, именовалось Цинляньсян. Как понимать это название? Сян — деревня, посад. А вот первые два иероглифа в разных текстах записываются разными омонимами: либо «чистый, честный», либо «синий лотос».

Есть версия, что изначально это был Чистый посад, и в память о детстве Ли Бо захотел именовать себя «Отшельником из Чистого посада» (цинлянь цзюйши), однако подставил другие омонимичные иероглифы и в итоге превратился в «Отшельника Синего Лотоса» (Синий Лотос — образное обозначение глаз Будды, принятое в буддийских текстах). И уже задним числом, в память о великом земляке, поселение поменяло иероглифы в своем названии, став Посадом Синего Лотоса. Поэтому, например, позднее стихотворение Ли Бо «К Синему Лотосу в необозримую высь, / Город оставив, пойду одинокой тропой…»[18] можно воспринимать как сцену медитации в буддийском монастыре, но одновременно и как ностальгическое воспоминание об отчем крае, где он прожил больше двух десятилетий.