Лгунья - [84]

Я вела его длинными коридорами, и наконец открыла дверь кабинета.

— Садись, — бросила я.

Он сел, вытянув ноги и не вынимая рук из карманов.

— Мне придется тебя обыскать, — сказала я.

Он расхохотался.

— Вообще-то я тут набросал списочек вещей, которые запросто могли бы бесследно пропасть. Хочешь взглянуть?

— Только тронь что-нибудь, и полиция схватит тебя быстрее, чем ты сосчитаешь до одного.

Он прищурился, скрывая удивление.

— Погоди-ка минутку, — сказал он. — По-моему, ты не в том положении, чтобы мне угрожать. По-моему, это у меня на руках все козыри, значит, мне и условия ставить. Потому что если ты не в настроении поделиться своим грандиозным наследством с партнером по бизнесу, то я расскажу этой милой семейке, которую ты обманным путем лишила прекрасного поместья, что ты стареющая домохозяйка из Сток-он-Трент.

— Ну и пожалуйста, — сказала я. — Только, увы, тебе от этого никакой пользы не будет, потому что они и так знают.

Последовала пауза. Я наблюдала, как менялось его лицо.

— Боже правый, да ты просто талант, — наконец, произнес он. Поразительный талант, мать твою. Я на минуту даже поверил.

— Советую верить и дальше, — сказала я, — ибо это чистая правда. А скоро и полиция узнает. Я собираюсь им все рассказать. И о ваших с Крис делишках, и откуда эти деньги.

Я наблюдала за его реакцией. Лицо ничего не отражало: злобная, жесткая маска. Меня огорчало, что Крис, наверное, даже не предполагала, как легко и безболезненно можно было от него избавиться. Но, может, она его любила; или их связывали противоречивые, болезненно переплетенные нити — наподобие тех, что опутывали меня и Тони.

— На твоем месте я бы ретировалась, — сказала я. — Гнала бы машину день и ночь. Чтобы оказаться как можно дальше отсюда.

Я ждала, какой будет реакция. Вряд ли он применил бы силу, но я все ещё считала, что он умнее меня. Я думала, он найдет достойный ответ, думала, у него припрятано в рукаве последнее слово. Но у него ничего не было.

— Ты блефуешь, — устало проговорил он. — Лгунья ты.

Я сидела, сложив руки на коленях, и ждала.

— Господи, — сказал он, — да ты лучше всех. Несомненно. Мы бы с тобой горы своротили, ты и я. Прославились бы на весь свет.

Я улыбалась и продолжала ждать.

— Ты ведь лжешь, да? — сказал он уже гораздо менее уверенно.

Я открыла ящик стола.

— Что ты делаешь? — нервно спросил он.

Я достала конверт. Протянула ему.

— Что это?

— Семьдесят тысяч семьсот сорок пять франков, — ответила я. — Все, что оставалось у Крис. Я закрыла счет сегодня утром. Возьми их. Пусть это будет компенсация.

Он робко взял конверт и открыл.

— Ой, ради бога, — сказала я, — не стоит пересчитывать. Просто бери их и катись отсюда.

Он с сомнением смотрел на деньги.

— Ты блефуешь насчет полиции, да?

— Нет.

— То есть ты все обдумала как следует и решила со всем этим покончить? — Он поверить не мог. Качал головой. — Да какого черта-то? Я думал, ты умнее.

— Я не со всем покончу. Я перестану быть Крис.

— Так это одно и то же.

— Боюсь, что так, — сказала я.

Он был очень напуган, но успешно скрывал это. Смотрел, как будто вдруг потерял ко мне всякий интерес, словно я уже не достойна его внимания.

— Ну что ж, — сказал он, сгребая банкноты. — С чем тебя и поздравляю. Это немного не то, на что я надеялся, но принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, это лучше, чем ничего. Увидимся как-нибудь.

Остаток дня я приводила в порядок дела. В половине седьмого, когда коз пригнали с пастбища, птице задали корм, овец напоили, и рабочие сыроварни засобирались по домам, я неспешно вернулась в замок, отыскала номер, который оставил мне Пейрол, и позвонила. Потом пошла на кухню. В воздухе витал густой аромат чеснока. За окном ребятишки резвились в лучах уходящего солнца. Селеста лежала в шезлонге, курила. Tante Матильда резала на салат помидоры. Франсуаза мыла фасоль в дуршлаге под краном. Это моя семья, подумала я. Открыла рот, чтобы заговорить, и не смогла. Не доверяла своему голосу.

Tante Матильда подняла глаза. Я покачала головой. Она деликатно отвела взгляд и продолжала резать. Для устойчивости я оперлась плечом о косяк двери.

— Я ненадолго отлучусь к себе в комнату, — проговорила я наконец. — Я позвонила в полицию. Когда они объявятся, проводите их в мой кабинет.

Она кивнула.

Я сняла футболку, в которой проходила весь день, и юбку, которую мне пришлось взять назад у Франсуазы, и как следует вымылась, словно готовясь к какой-то важной церемонии. Я хотела быть чистой и полностью готовой, изнутри и снаружи. Это был странный день, безымянный. Технически, я была никем. Я сбросила все прежние имена. Очутившись снова в прохладной, сумрачной комнате с полуопущенными шторами, с кочанами роз на стенах, я села перед трюмо и в последний раз обратила взгляд на женщину по ту сторону зеркала.

— Марина Джеймс, — представилась я.

Она серьезно смотрела на меня и хотела услышать что-нибудь еще. Тогда я повторила:

— Марина Джеймс.

В глазах её не промелькнуло ни единой искры недоверия, ни скептического изумления, ничего такого, что лишило бы меня уверенности, заставило бы нерешительно мямлить и запинаться.

— Пусть все будет официально, — сказала я женщине с той стороны зеркала, расчесывавшей волосы. Похоже, она думала, что это неплохая идея.