Лгуны или фантазеры. Правда о детской лжи - [70]

Во многих штатах действуют горячие линии, принимающие просьбы о расследовании подозрительных случаев, даже если заявитель не может предоставить оснований для подозрений о состоянии ребенка, спровоцированном родительскими действиями, или желает сохранить анонимность.

Цель законов об информировании — обеспечить защиту детей, и даже если мы сгущаем краски и получаем больше заявлений, чем требуется, многие считают, что система получения информации плохо контролируется. Взрослые, которых обвиняют в насилии (в основном это родители, родственники и друзья), тоже имеют право на защиту, их репутации может быть нанесен непоправимый ущерб, если они станут жертвой ложного обвинения.

Есть способы сделать и законы об информировании, и заявителей более ответственными. Бешаров предлагает прежде всего внести во все законы описание того, что такое насилие, а не пользоваться расплывчатыми формулировками «в опасности» или «признаки насилия». При обвинениях в сексуальном насилии недостаточно одного указания на поведение человека, не подкрепленного показаниями самого ребенка или свидетелей, чтобы подать заявление. В случае с трехлетним Джерри, который приводился выше, нужно было вести себя более мудро, например сначала переговорить с родителями и только потом подавать официальную жалобу.

Вторая мера предосторожности, которую рекомендует Бешаров, — это сокрытие жалоб до того, как начнется полномасштабное расследование. Горячие линии по вопросам насилия над детьми завалены сообщениями, в которых на самом деле речь вдет о сбежавших с уроков подростках, школьных проблемах и импульсивных проявлениях сексуальности, а не о действиях, достойных серьезного внимания [22].

В деле Маммо против штата Аризона представителям Агентства по защите детей было предъявлено обвинение в халатности, потому что они не дали законного хода заявлению отца, лишенного права на опеку, о том, что мать ребенка представляла для него опасность. Мать в итоге убила ребенка. Это потрясло заявителей, но принципиально важно, чтобы квалифицированный специалист смог отделить законные претензии от надуманных и перенаправить обращения в соответствующие социальные службы.

Как мудро распорядиться детскими показаниями

Такие нашумевшие дела, как дело городка Джордан и дело Макмартин, заставили общественность сомневаться в надежности детских показаний. Общество узнало о противоречивости детских заявлений о насилии в контексте спорных случаев опеки. Одно из самых популярных национальных телешоу «Право в Лос-Анджелесе» было посвящено случаю, когда мстительная мать подговорила дочь сделать ложное заявление о том, что ее совратил собственный отец. Во время шоу мать, естественно, во всем созналась — и было достигнуто мировое соглашение.

Современные исследователи достоверности детских свидетельских показаний рисуют более оптимистическую картину. Исследования указывают на то, что даже четырехлетние дети могут дать правдивые показания. Но есть несколько сложных моментов. Чем младше ребенок, тем меньше деталей он способен вспомнить. Частично это происходит из-за того, что ребенок не может сконцентрироваться на большом количестве деталей, а еще потому, что его способность понимать и интерпретировать события, особенно необычные, находится в процессе формирования. Но если событие вспоминается на знакомой территории, например это детали мультфильма, который он смотрел в первый раз, ребенок запоминает гораздо больше деталей, чем взрослый [23].

Основная проблема со свидетельскими показаниями детей до 10 лет заключается в том, что чем младше ребенок, тем сложнее ему вспоминать события непроизвольно. Чтобы включить его память, тому, кто беседует с ним, необходимо управлять процессом воспоминаний ребенка [24]. И здесь мы оказываемся на грани того, чтобы внушать ребенку какие-то мысли.

Внушаемость — это степень управляемости свидетеля, когда он начинает верить в существование деталей, которых на самом деле не было. Есть опасения, что в процессе расследования и осуществления правосудия во время постоянных бесед свидетелю будут постепенно внушаться детали, которые, в конце концов, вытеснят часть настоящих воспоминаний.

Внушаемость — это не только детская проблема. Я участвовала в эксперименте, который проводила Элизабет Лофтус, одна из самых передовых исследователей феномена внушения. На мероприятии был показан фильм, в одной из сцен которого красная машина мчалась по пустой улице и врезалась в другую. Затем были заданы вопросы о том, где находился дорожный знак остановки, хотя на самом деле там был знак «Уступи дорогу». Я точно описала, где находится знак «Стоп», а при дальнейшем опросе утверждала, что точно видела его. Это же утверждали многие присутствовавшие на эксперименте.

Дело не в том, насколько дети склонны искажать факты, а в том, насколько сильно это проявляется у них по сравнению с взрослыми. В этой области сейчас проводится много исследований, и их результаты противоречивы. Однако исследователи единодушны в том, что к десятилетнему или одиннадцатилетнему возрасту дети ненамного отличаются от взрослых, когда речь идет о предоставлении неточной или неверной информации. Существуют разногласия насчет детей в возрасте 6 и 7 лет. Некоторые исследования помогли установить, что дети не более подвержены восприятию ложной информации, чем взрослые, а другие исследования указывают на обратное. Дети младше 7 лет, согласно исследованиям, гораздо более восприимчивы к ложной информации касательно второстепенных фактов, но не в отношении основного события. Дошкольники очень внушаемы, когда отвечают на вопросы взрослых [25].