Лейтенантами не рождаются - [7]

Через два дня после выгрузки бригада в составе второго танкового корпуса двинулась в направлении г. Калача, где сходу должна была опрокинуть немцев в Дон, по льду форсировать реку и захватить город.

Немцев застали врасплох, они не ожидали нашего удара, и вся операция по форсированию реки, захвату города длилась не больше часа. Побросав технику, боеприпасы, продовольствие, горючее, немцы побежали на юг и юго-запад, да так быстро, что первые 90 километров мы не могли их догнать. Наши солдаты на марше выбрасывали все лишнее вплоть до противогазов. Впоследствии специальная команда подбирала брошенные противогазы и немецкие трофеи.

Как сейчас находятся желающие «погреть руки» на гуманитарной помощи, так и тогда определенная часть офицеров здорово наживалась на трофеях.

Досадно, когда немцев не можешь выбить с их позиций, и такие же чувства испытываешь, когда они бегут и не можешь их догнать. Форсированный марш по 70–80 километров в сутки — очень трудное дело, а такое случалось. На привалах солдаты падали в снег и засыпали. Удивительно, что даже в строю на марше некоторые умудрялись поспать. После такого изнурительного марша солдат, как правило, к бою не готов.

Засыпали и танкисты в танках. Помню, как в одном населенном пункте водитель задремал, танк вышел из колонны и протаранил дом.

При подходе к станции Вешенская, родине М. Шолохова, повстречали колонну румын и итальянцев. Они двигались к линии фронта, а наше наступление было настолько интенсивным, особенно танкового корпуса, что их прихватили прямо на марше. Заставили бросить оружие и под командованием своих же офицеров направили в наш тыл для окончательной сдачи в плен. Бежать им не было смысла, фронт стремительно уходил на запад, а одиночного солдата могли принять за разведчика и расстрелять на месте.

Вскоре наше наступление приостановилось. На помощь окруженным немцам под Сталинградом подходил танковый корпус фельдмаршала Манштейна. Он с ходу вступил в бой с нашими передовыми частями и начал теснить их обратно к Дону.

Организовав совместную операцию по прорыву из окружения, фельдмаршалы Паулюс и Манштейн лобовым ударом танкового корпуса ударили изнутри сталинградского кольца. Обстановка сложилась критическая. На нашем участке немцы смогли приблизиться друг к другу до пяти километров. Узкий коридор простреливался артиллерийским и минометным огнем.

Не считаясь с потерями, немцы настойчиво пробивались друг к другу, и был момент, когда это воссоединение могло произойти. Они ударили в стык нашей бригады с соседней дивизией, и положение стало угрожающим. Но вовремя подошел четвертый танковый корпус, и совместными усилиями с нашими частями вначале остановили немцев, а потом отбросили на исходные позиции.

Итак, у нас начались постоянные так называемые стычки с корпусом Манштейна, переходящие в ожесточенные бои. В роте ощущались потери, почти полностью было уничтожено отделение сержанта Бабичева. Бойцы возвращались из разведки, а при переходе линии фронта были обнаружены немцами. В коротком жестоком бою многие погибли и часть раненых, видимо, попала в плен. Сведения, полученные нашими, были очень важные, поэтому сержант приказал двоим разведчикам отходить к своим, а с остальными, заняв круговую оборону, организовал огневое прикрытие и сдерживал огнем немцев сколько мог. Но силы были неравные, немцы забросали их гранатами. Двоих израненных разведчиков ночью наши ребята вытащили с нейтральной полосы.

Через день сгорел экипаж бронемашины во главе с водителем Машковым. Немцы машину расстреляли почти в упор, вместе с машиной они сожгли танк Т-34 со всем экипажем.

Ночью, организовав группу прикрытия, обгоревшие трупы из бронемашины привезли к своим в расположение роты.

Наши бронемашины БМ-2 на фронте называли «братская могила на двоих». Машины с бензиновым двигателем, слабой броней горели как свечки. Спастись экипажу было невероятно трудно. Горели как немецкие танки, так и наши. Чаще немецкие, наши были более совершенные.

Преодолевая сопротивление немцев, мы освобождали населенные пункты на западном берегу излучины Дона. В районе конного завода № 4 немцы сильно «потрепали» наши части. Днем мы с ходу заняли ряд населенных пунктов, немцы едва успевали уносить ноги, но их авиация активно бомбила наши боевые порядки. Днем, после ночного боя, бригада расположилась на отдых в балках и лесных сколках. Наша рота разместилась на опушке большого поля. В это время налетели немецкие пикировщики, на фронте их называли «лапотники». Шасси у них не убирались и торчали как две ноги, обутые в лапти.

Началась прицельная бомбежка и штурмовка. Особенно много погибло среди тех, кто в это время пытался укрыться в балках. Погиб и славный разведчик, старшина Мухортов, ему оторвало обе ноги.

К этому времени сплошной линии фронта не было ни у нас, ни у немцев. Много было открыто флангов и стыков. Обходя очаги сопротивления, наши части попадали иногда в тыл фашистам, но и немцы часто «бродили» по нашим тылам…

Однажды произошел такой случай. Заняв с боем очередной населенный пункт, начальник разведки майор Гребенюк поставил нашей роте задачу провести разведку в крупном населенном пункте в районе конного завода № 4. Взяв два отделения разведчиков, разместив их в бронетранспортерах, мы начали движение в указанном направлении. Задачу выполнили. Доложили, что немцы этот населенный пункт покинули еще ночью. Параллельно с нами такую же задачу выполнял танковый батальон 99-й бригады. Они тоже не обнаружили немцев. Командир бригады приказал форсированным маршем двигаться в этом направлении и занять населенный пункт. Бригада вытянулась в колонну, впереди разведрота. Когда оставалось преодолеть длинный тягучий подъем, выйти на гребень и совершить спуск по широкому полю, справа в излучине Донца показались пятнадцать немецких танков. На поле они перестроились в боевой порядок и, пытаясь психологически воздействовать, имитировали атаку на нашу колонну.