Лейтенант Рэймидж - [3]

А как «Баррас»? Едва Рэймидж склонился над портом, подошел боцман, но лейтенант приказал ему подождать. Боже, что за ужасающее зрелище! Четко вырисовываясь на фоне закатного неба, где десять минут назад солнце опустилось за горизонт, огромный корабль напоминал мощную плавучую крепость, черную, грозную, и совершенно неуязвимую. Он нес лишь грот-марсель и шел параллельным с «Сибиллой» курсом на дистанции 800 ярдов от нее.

Рэймидж повернулся в противоположную сторону, и посмотрел через бакборт. Почти на траверзе милях в двух от них виднелись очертания полуострова Арджентарио — нагромождения скал, соединенного с итальянским побережьем парой узких дамб. Выделяющийся пик самой горы Монте-Арджентарио виднелся чуть ближе к корме. «Баррас», находясь мористее, прижал «Сибиллу» к берегу, как убийца припирает жертву к стенке.

— Ну, боцман…

— Слава Богу, вы здесь, сэр. Я думал, вы тоже погибли. Вы в порядке, сэр? Вы весь в крови.

— Царапина на голове. Доложите ситуацию.

На лице боцмана, закопченном пороховым дымом, стекающие по морщинам капельки пота проделали извилистые полоски, под которыми виднелась смуглая кожа, что придавало ему несколько комичное выражение, напоминающее опечаленную чем-то собаку.

Стараясь сохранить спокойствие и ничего не упустить в докладе командиру, боцман махнул рукой в сторону кормы:

— Большую часть вы можете видеть сами, сэр: штурвал разбит, так же как румпель и баллер руля, петли руля сбиты выстрелом, так что мы не можем маневрировать. Корабль движется сам по себе, мы только подруливаем парусами. Помпы разбиты. Помощник плотника говорит, что в трюме четыре фута воды и она быстро прибывает. Фок-мачта отправится за борт с минуты на минуту, только взгляните на нее, сэр! Я не понимаю, как она еще держится. Грот-мачта повреждена ядрами в двух местах, а бизань в трех.

— Каковы потери?

— Около пятидесяти убитых и шестидесяти раненых, сэр. Капитан и первый лейтенант были убиты одним зарядом картечи. Хирург и казначей…

— Отставить. Где помощник плотника? Пошлите за ним.

Когда боцман ушел, Рэймидж снова посмотрел на «Баррас». У него создалось ощущение, что корабль переложил руль на несколько градусов влево, так что теперь их с «Сибиллой» курсы постепенно сходились. Ему показалось, что он видит, как матросы брасопят грот-марса-рей. Неужели они намерены подойти еще ближе?

«Сибилла» делает около четырех узлов, а снос составляет около четырех градусов. Корабль станет управляться лучше, если убрать паруса на корме, чтобы фор-марсель тащил ее вперед.

— Боцман! Грот-марсель и крюйсель на гитовы! Поднять шпринтовый парус!

При убранных на гроте и бизани парусах ветер не будет стремиться развернуть корму корабля, в то время как шпринтовый парус, поставленный под бушпритом, поможет фор-марселю, хотя при таком слабом ветре помощь окажется незначительной.

Пока боцман отдавал приказания матросам, к Рэймиджу подошел помощник плотника. При взгляде на него создавалось впечатление, что он был перемазан жиром даже сильнее, чем деревянные клинья, которые использовались для заделки пробоин в корпусе.

— Докладывайте.

— Более четырех футов воды в трюме, помпы не работают, около шести пробоин в надводной части, и три или более ниже ватерлинии — должно быть, получены, когда фрегат накренился, сэр.

— Отлично. Измерьте уровень воды в трюме снова и немедленно доложите мне.

Четыре фута воды. Математика всегда была у Рэймиджа слабым местом, и он пытался сконцентрироваться, помня о том, что вот-вот последует очередной бортовой залп «Барраса». Четыре фута воды… Так, осадка «Сибиллы» составляет почти пятнадцать футов, и каждые семь тонн груза, принятого на борт, увеличивают ее на один дюйм. Сколько будут составлять в тоннах те четыре фута переливающейся внизу воды? Какая разница, подумал он раздраженно, то, что действительно важно — это следующий рапорт помощника плотника.

— Боцман, отправьте несколько человек сбросить якоря. Скажите, пусть не высовываются, нам ни к чему лишние жертвы.

Нужно попробовать как-то облегчить судно, чтобы компенсировать поступление воды. Избавившись от якорей, он получит выигрыш почти в пять тонн — это заставит «Сибиллу» приподняться больше, чем на полдюйма. Смешная цифра, однако, людей требуется занять чем-нибудь: когда столько пушек выведено из строя, матросы просто слоняются по палубе без дела в ожидании распоряжений. Можно выиграть еще больше, если сбросить за борт разбитые пушки, но с таким малым количеством рабочих рук это займет слишком много времени.

Возвратился помощник плотника:

— Пять футов, сэр, и чем больше корабль оседает, тем больше пробоин оказывается под водой.

Помимо этого, подумал Рэймидж, чем глубже находится пробоина, тем сильнее давление воды…

— Вы можете заделать их?

— Большая часть слишком большие, сэр, к тому же у всех рваные края. Можно попробовать завести пластырь из паруса, если бы у нас была возможность остановить корабль…

— Когда вы производили последний замер?

— Не далее, как четверть часа назад, сэр.

Один фут за пятнадцать минут. Если считать, что семь тонн приходятся на один дюйм, то сколько на фут? Двенадцать раз по семь тонн — восемьдесят четыре, это означает, что за пятнадцать минут корабль принял восемьдесят четыре тонны воды. Сколько еще может он выдержать, прежде чем затонет или опрокинется? Одному Богу известно — об этом в руководствах по судовождению нет ни слова. Помощник плотника тоже ничего не скажет. Даже конструкторы корабля, если бы они вдруг оказались в пределах досягаемости. Что ж, принимайте решение, лейтенант Рэймидж.