Лейтенант Бертрам - [44]
— У меня есть о тебе еще памятка. — Она сняла перчатку и показала ему шрам на ладони под большим пальцем. — Я хотела открыть банку спаржи. Помнишь?
И Хайн склонился над маленькой рукой Марианны, с полной серьезностью разглядывая белый шов, ведущий от большого пальца к запястью. Ну и перепугался он тогда! Сперва решил, что она вскрыла себе вену. При виде шрама он опять испытал тот же страх, не меньший, чем в ту минуту, когда склонился над кровоточащей раной.
— Да, помню, — прошептал он в умилении. Повернул голову и, выпрямляясь, коснулся губами ее лица. Она сорвала с него шапку и обвила рукой его шею.
— Милый, милый Хайн, — пролепетала она, прижимаясь к его груди и вдруг разрыдалась.
— Что такое, Марианна, что с тобой? — взбудораженный спрашивал он, робко и смущенно поглаживая ее плечи.
Она еще теснее прижалась к нему и плакала все горше и громче. Ее маленькое тело содрогалось от рыданий.
Они стояли так довольно долго. Несколько пьяных прошли мимо, осыпав их бранью.
Наконец Марианна взяла себя в руки.
— Иногда полезно бывает поплакать, — сказала она и добавила: — Я жду ребенка. Ах, Хайн, может, хоть ты со мной порадуешься! Можешь ты меня выслушать? Я должна все тебе рассказать, — заторопилась она.
Они пошли дальше плечом к плечу. Марианна крепко держала Хайна за руку.
— Моя жизнь пуста, — начала она на патетической ноте, — пуста, как осенние поля. Да, я замужем. Но разве это жизнь? Йост настолько старше меня…
Потом ей стало стыдно, что она так говорит о Йосте.
— Он очень добр ко мне, — поспешила добавить Марианна. — И он любит меня. По-настоящему любит.
Но тут же опять заговорила совсем иначе:
— Настоящая любовь? Ах, кто знает, что это такое? Может быть, я однажды и знала… Можно мне тебе это сказать? Только раз, только тогда. О господи, как это было у нас… Ты хоть иногда вспоминаешь? Тогда нам было все равно, день ли, ночь… Мы оба вместе, всегда, в любое время. Может, я не то говорю. Но я имею в виду все в целом. Только Ты и Я. Именно любовь. Не важно, радуешься ты весь день или плачешь. Жизнь — приключение, земля — праздник. А если придет беда, ты, по крайней мере, знаешь, за что бороться. А у нас у каждого своя спальня. И каждую субботу вечером Йост ко мне приходит. В половине десятого, в десять. Сначала он проверяет, плотно ли задернуты шторы. А после он опять уходит. И я каждое утро просыпаюсь одна. Каждое утро — одна. Моя жизнь как зал ожидания, а я сижу там и жду. Но чего? Что будет со мной, если дверь откроется и кто-то позовет меня? Ничего хорошего из этого не выйдет! Я думала, если я выговорюсь, мне легче станет, но нет, у меня такая тяжесть на сердце…
Они давно уже вышли из города. В ответ на ее излияния Хайн не проронил ни слова. У него тоже было тяжело на сердце, и он думал, что неплохо было бы повернуть обратно. Он повел ее назад, по дороге между огородами. В одном из маленьких домиков еще горел свет. С дороги можно было заглянуть в окошко. Там над столом висела голая лампочка. Старый человек в жилетке сидел за столом и читал книгу.
Хайн Зоммерванд знал этого старика, месяц назад тот устроил ему встречу с Георгом, и он же — так было условлено — должен был сообщить Хайну, если все окажется в порядке.
Но никто ни о чем ему не сообщил, и Хайн по-прежнему был на положении изгоя. Тяжесть обвинения и сознание своей отверженности вновь невыносимым бременем легли ему на плечи.
К удивлению Марианны, он вдруг остановился посередь дороги. И с ненавистью уставился в светлое окошко, на старика, этого безмолвствующего вестника судьбы. Позади старика на плите стояли кастрюли, над плитой сушилось белье.
С отчетливостью, от которой чуть не разорвалось сердце, Хайн вдруг понял, что дела его с каждым часом все хуже и хуже. Он забыл о Марианне, повисшей на его руке, и не сводил глаз со старика. Он видел, как тот, читая, шевелит своими тонкими губами. Я заскочу к нему на секунду, подумал Хайн. Только спрошу, в чем дело. Не могут же они заставлять меня столько ждать.
— Хайн, Хайн, что с тобой? — зашептала Марианна, вдруг испугавшись. У него сейчас было такое же жесткое лицо и такой же непонятно чего ищущий взгляд, как в то утро, перед его исчезновением. Неужели опять всему конец?
Хайн обернулся. Они меня до смерти замучают, с горечью подумал он. И рядом с Марианной побрел в темноту. Потом он вспомнил, что должен еще утешать ее. Она ведь так плакала недавно. И он сказал:
— Теперь у тебя будет ребенок, Марианна. Вот увидишь, ты еще будешь счастлива.
— Позволь мне объяснить тебе все, до конца, — попросила она и рассказала ему о Бертраме. Разговор о нем доставил ей какое-то болезненно-сладострастное удовольствие.
— Я ведь тебе говорила, как я живу. И вот появился он. Молодой, привлекательный. Сначала я полюбила его просто как брата. Он был так молод, хотел, чтобы жизнь покорялась ему. Потом все изменилось. Я была так ужасно одинока. Сперва я думала о нем по утрам, просыпаясь. Потом стала думать по вечерам, когда не могла заснуть. И не только потому, что он присылал мне стихи, — соврала она вдруг.
Хайн сухо поинтересовался:
— А что об этом известно Йосту?
Пожалуй, ни о ком не сложилось столько легенд, как о сотрудниках СМЕРШа и НКВД. В одних они выглядят настоящими героями «невидимого фронта», в других — карателями, стрелявшими в спину красноармейцам и погубившими десятки тысяч бойцов и командиров Красной Армии. Кем же они были: кровавыми палачами или обычными солдатами и офицерами, которым выпадало выполнять тяжелейшие боевые задачи? Новая книга проекта «Я помню» (http://iremember.ru) — это правдивый и порою бесхитростный рассказ сотрудников СМЕРШа и НКВД об их действиях на линии и за линией фронта, участии в сверхсложных спецоперациях, жизни на грани смерти.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.