Лейла, Кайла, Кейла и Келайла - [32]

— Как можно его закончить? — рассердился худой, — там слитков на три дня работы. И каждый день, ежели не сделал вчерашнего, мастер Асур прибавляет ему заданий! Видно, не хочет выпускать парня на свет.

Явор поднял голову, не переставая жать на педаль. На измазанном каменной пылью лице блестели мокрые дорожки — то ли слезы, то ли пот.

— Я закончу! Я уже быстро умею!

И тут брусок выпал из пальцев, визгнул, отскакивая от крутящегося круга. И ударив Явора по уху, улетел, кувыркаясь.

— Эх! — одноглазый подбежал, склонился, приподнимая голову Явора, — ну, хоть живой! И не в глаз. Куда его теперь? Отнести на койку?

— Нельзя, — испугался бледный толстяк, отталкивая других, — вон в углу положи на лавку, ежли понесем в спальню, не сделаем работу. Будем тогда все, как он. Давайте, ребята, посидели и хватит, пора за дело.

Эли совсем немножко подумал. Надо сказать, что умел он не только махать тяпкой и говорить вежливые слова, умел еще и думать быстро. Хотя и не всегда правильно. Сейчас он сорвал с себя белый фартук, скомкал, вытирая лицо от мучной пыли. Быстро навертел фартук на голову, закрывая себе волосы. И важно ступил в мастерскую, расправив плечи.

— Так-так! Этот, значит, поранился? Ну-ка, дайте помощнику королевского лекаря осмотреть больного!

Наклоняясь над Явором, потрогал холодный лоб, хлопнул по щеке, по другой. Вставая, приказал:

— Поднимите. Велел бы я отнести его в спальню, но вижу, много у вас работы. Сам справлюсь.

Обхватил Явора за талию и приподнял, в мыслях ругая парня за то, что такой тяжелый (наверное, это пироги бабушки Целесты, мог бы и поменьше есть). Повел к выходу, следя, как тот медленно переставляет ноги.

— Не миновать теперь парню плавильни, — вздохнул один из мастеров, усаживаясь за свой стол и беря в руки незаконченный прекрасный браслет.

— А ты как узнал-то? — спохватился одноглазый, провожая к выходу принца и Явора, — он ведь только что вот!..

— Я пришел за ним по приказу самого принца Эли, — важно ответил принц Эли, стараясь не пыхтеть под тяжестью Явора, — а для чего велел принц доставить к себе торговца Явора, мне неведомо.

Глава 11

Теперь уже не горшок с кашей тащил Эли, а вел спотыкающегося Явора, и не вниз спускался, а брел наверх, пересчитывая крутые ступеньки. На ходу пытался парня расспросить, но тот лишь охал, да причитал о несделанной работе, пока принц не рассердился на его жалобы.

— Извини, достопочтенный Явор, но стонами дела не сдвинешь. Как ты будешь работать, если на лбу у тебя шишка, ухо распухло, а глаз закрыт? И не волнуйся, я… то есть, принц Эли, жених прекрасной принцессы Эрлы, похлопочет за тебя перед мастером Асуром. Может, и освободит он тебя от непомерных заданий.

— Освободит, ага, — отозвался Явор, спотыкаясь на ступенях, — заодно и на базар не отпустит, не получу, значит, денег, за новые свои находки.

— Не все деньгами меряется, — поучительно ответил принц.

Но Явор рассердился, цепляясь за его плечо:

— Тебе легко говорить, ты служишь богатому, спишь в тепле, да вкусно ешь. А мне кто поможет, сироте? Даже мастер Асур вместо благодарности, за то, что привел я к нему золотую девчонку Келайлу, что чудесно находит в земле самоцветы, а в скалах новые руды, видишь, как наградил. Наказанием вместо платы!

Эли кивал, слушая и складывая слова. Понял, что лучше дать парню жаловаться дальше, так больше узнает. Но Явор охнул и замолчал, еле переставляя ноги. А Эли задумался, куда же его отвести. Нужно спокойное место, чтоб отдохнул, да поел-попил. И рассказал, наконец, все, что знает о торговце птицами, и о девочке, о которой принц уже наслышался от Целесты.

Увести его в свои покои? Но там наверняка хлопочут служанки, убирая постель и посуду, и все сундуки уже сложены.

Эли вытащил Явора на свет, преодолев последнюю лесенку. И повел вдоль самой стены, задирая голову к окнам. Встал под раскрытым окном спальни принцессы Эрлы. И пошарив в кармане измятых бархатных штанов, вытащил — рогатку. Обыкновенную, какие ладят себе мальчишки, с резиновой жилкой и кожаной заплаткой для камушка. Потянулся, сковыривая с ветки лещины серебряный орешек, пульнул, целя в открытое окно. Внутри зазвенело, ойкнул сердитый девичий голос. Принцесса показалась над подоконником, дивные волосы свесились вниз, сверкая черными и голубыми нитями.

— Ах, вот ты где! Не хочу с тобой разговаривать. Уходи!

— Прости меня, милая Эрла. Нужно помочь бедняге Явору. Я расскажу тебе про все мои приключения. И ты поймешь, я не мог остаться. Открой двери, дай нам войти.

Эрла осмотрела стонущего Явора, покусала алую губку. Снова рассердилась на принца Эли. Что может быть важнее торжественных проводов из родительского дворца! Так ему и сказала, собираясь закрыть окно.

— Все хихикают над тем, как ты обманул бедную Эрлу, пообещал забрать, и пропал. А теперь будут смеяться в голос, увидев, какой ты вернулся. Да еще притащил с собой грязного бродягу. Уходи!

Окно захлопнулось.

— Дела… — только и смог сказать Эли, завертел головой, придумывая, куда повести бедолагу, и печалясь тому, что Эрла оказалась такой бессердечной.

А принцесса стояла за цветными стеклами, стискивая маленькие кулачки. Она не хотела мириться с принцем, уж очень он оказался не таким, как ей мечталось. Совсем не важный, не похож на благородного знатного господина, скорее смахивает на обычного мальчишку, да еще эта ссадина на лбу, ну, точно вот выбрался из драки. Но сердце ее не хотело прислушиваться к этим мыслям. Стучало и тянуло, напоминая — даже если сердишься на принца, как можешь ты бросить в беде человека, прекрасная Эрла? Он ранен, охает, еле держится на ногах. Да и сам Эли, смотри, устал и растрепался, не потому что хулиганил, хотя и швыряется серебряными орехами, а — помогал бедняге.