Левый фланг - [95]

А генерал Бойчевко по-своему расценивал повышенную заинтересованность полковника Строева в делах  б о л ь ш о г о  с о с е д а  слева. Комдив был почти уверен, что его заместитель со дня на день ждал обещанного Толбухиным назначения, а тут вдруг все личное отодвинулось на задний план, когда немцы начали новое наступление в районе Балатона. Правда, Строев сказал ему, что он никуда не собирается уходить из своей дивизии, но разве о таких вещах говорят заранее. Нет, Бойченко уже не сомневался в том, что они в скором времени, конечно, расстанутся. Ну, может, несколько затянется решение этого вопроса, потому что корпус и дивизия переданы другому фронту. Допустим. Но Толбухину ничего не стоит взять трубку и позвонить Малиновскому. Уж как-нибудь два маршала сумеют договориться о перемещении по службе одного полковника.

Откровенно сказать, ему, Бойченко, вовсе не хотелось отпускать куда-то там своего помощника. Жили они, положим, не очень дружно, иной раз даже схватывались на равных, и все-таки для него, генерала Бойченко, полковник Строев многое значил. Однажды, под настроение, он сказал ему: «Ты, Иван Григорьевич, моя походная полевая академия». Потом он пожалел, что так сказал, когда их ловко столкнул лбами из-за пустяка начальник штаба. Но если быть честным, Строев редко оказывался неправым. А Бойченко гордился своей честностью, хотя и ловил себя иногда на излишнем тщеславии. Особенно задело его то, что недавно-стало известно о награждении Строева орденом Красного Знамени. Это уже было прямым укором ему, командиру дивизии, который вроде бы до сих пор сам не позаботился об этом. Он тут же сказал, оправдываясь: «Я хотел представить тебя к «Знамени» еще в Югославии, но в отделе кадров штарма меня не поддержали». Строев промолчал.

«Да что он за человек, в конце концов? — все чаще теперь задумывался Бойченко. — Откуда у него это равнодушие к славе? И что означает строевская фраза о том, что он «никуда не собирается уходить из своей дивизии»? Положим, в самом деле, не собирается, но тогда, может, терпеливо ждет, когда его назначат командиром? Эта мысль явилась ему вчера, и он поразился собственной догадке. Как же он не подумал о таком варианте раньше? Ведь не исключен и подобный вариант: человек с высшим военным образованием, кадровик, полковник, без пяти минут генерал, становится по праву генералом и принимает дивизию — от кого? — от самого обыкновенного запасника и выдвиженца. Есть тут логика? Помилуйте, конечно! Тем более, что скоро победа, а в мирное время запасники кому нужны, — разве лишь военкоматам. Кадровики начинают войну, и кадровики ее заканчивают».

Эти рассуждения, подогретые еще и самолюбием, окончательно лишили Бойченко покоя. И когда сегодня приехал генерал Шкодунович, он решил, что надо ждать каких-то важных перемен в дивизии.

— Кстати, а где Строев, наш именинник? — спросил комкор.

— Вызвать в штаб?

— Пригласите, Василий Яковлевич.

Он даже почувствовал какой-то упадок сил, но и виду не показал, что волнуется.

Его подозрения укрепились тем, что генерал Шкодунович был сегодня очень веселым, возбужденным, говорил о разных мелочах и не спешил начинать разговор о деле, пока вестовой ходил за Строевым.

Едва тот показался на пороге, Шкодунович, как обычно, пошел ему навстречу, тепло поздравил с высокой правительственной наградой, и широким жестом показал на свободное место у рабочего стола, где уже сидели комдив и начальник штаба.

«Дипломат, — подумал Бойченко. — Здорово умеет готовиться к сложным переговорам».

— Не догадываетесь, зачем я к вам? — спросил Шкодунович всех сразу.

Бойченко, занятый своими беспокойными мыслями, только слегка, но выразительно пожал плечами, на которых золотыми слитками отсвечивали новые погоны, а Некипелов в таких случаях вообще старался быть в тени.

— Одним словом, не знаете?

— Верно, будем наступать, — сказал Строев.

— Вы угадали, Иван Григорьевич! — подхватил комкор. — Ну, где у вас ваша  с т р а т е г и ч е с к а я  карта?

У Бойченко сразу отлегло от сердца. Он крепко выругал себя за глупые догадки, которые строил все эти дни. Карточные домики его больной фантазии разом рухнули: нет, военное счастье не изменило ему и не изменит!

Шкодунович расстелил карту-пятисотку во весь стол, взял у Некипелова толстый цветной карандаш и, привычно отыскав среди зеленых и коричневых мазков горный хуторок, шутливо начал:

— Будем танцевать от вашей печки!..

Он познакомил их с планом общей перегруппировки войск, намеченной на завтра. Дивизии предстояло немного рокироваться влево, сменить гвардейцев и занять исходный рубеж в ночь на шестнадцатое марта. Полоса, отведенная ей, упиралась на западе в горные леса, где в январе, до памятного отхода, она занимала оборону. Это была ближайшая задача — на время прорыва. А дальше? А дальше, с выходом на западные склоны гор Вертэшхедьшэг, предстоит, как видно, разворот на север, чтобы замкнуть кольцо вокруг эстергомской группы немцев и отрезать их в будапештской излучине Дуная. Но последующая задача будет еще уточняться, смотря по обстановке. Пехоту поддержит артиллерия РГК, всего до 200 орудий на километр фронта.