Левые коммунисты в России, 1918-1930-е гг. - [138]

Господство бюрократии наиболее полно обеспечивается при однопартийной форме управления, когда существует только одна партия, партия бюрократии. Поэтому бюрократия употребит все силы, чтобы не допустить возникновения других легальных партий. А это и значит, что бюрократия не потерпит, не допустит критики своей политики, своей линии. И всякую критику линии ее партии бюрократия будет изображать как контрреволюцию, меньшевизм, пугая всех и все адом кромешным и муками за всякое инакомыслие, ересь и неверие. А если же не поможет и это, тогда на помощь придет ГПУ и будет внушать пролетариям, крестьянам и интеллигентам правильность аргументации ЦК ВКП(б) уже по-своему.

Оставаясь верной себе, может ли бюрократия допустить внутрипартийную критику? Разумеется, нет. Ибо внутрипартийная критика есть прежде всего критика политики комитетов, в том числе и ЦК. Критика их линии и противопоставление ей своей линии, а это неизбежно упирается в вопрос о группировках, о фракциях. Фракция же есть потенциальная, скрытая возможность особой, другой партии. И тот, кто не будет допускать существования партий, тот не допустит существования групп, фракций. А это значит, что тот, кто не допускает внепартийной критики, тот не допустит и внутрипартийной. Вот почему расправились с оппозицией, без различия направлений, методами ГПУ. И когда бюрократия после этой расправы в тысячу и первый раз возвещает миру, что она желает «обеспечить свободу внутрипартийной критики», то понимающие дело пролетарии знают, что это бюрократические фокусы для обмана пролетариата и крестьянства.

7. Пролетарская демократия — смерть бюрократии

При зарождении большевизма в 1904 году, в июле месяце, состоялась конференция 22-х большевиков, которая вынесла следующее уставное постановление: «Гарантирование уставным путем партийных способов ведения партийной борьбы. Необходимость такой реформы выясняется из всего опыта послесъездовской борьбы. Требуется обеспечить в уставе партии право всякого меньшинства, чтобы этим путем отвести постоянные и неустранимые источники разногласий, недовольства и раздражения из старого обывательского русла скандала и грязи в непривычное еще русло оформленной и достойной борьбы за убеждения. К необходимым условиям такого поворота мы относим следующее: Предоставление меньшинству одной (или более) литературной [sic] группы с правом представительства на съездах самых широких формальных гарантий относительно издания партийной литературы, посвященной критике деятельности центральных учреждений партии. Формальное признание права комитетов получать (в общепартийном транспорте [sic]) те издания, которые им угодно. Точное определение границ влияния ЦК влиять наличный состав комитетов».[53]

О чем гласит это постановление, господа бюрократы? Эй, вы, кто там?! Сталины! Бухарины! Не прячьтесь за ГПУ, а скажите нам, о чем здесь постановляли большевики? О том ли, чтобы обеспечить права меньшинства, одной или более групп для идейной борьбы с большинством, чтобы меньшинство могло критиковать деятельность, теорию и практику центральных учреждений партии, в том числе и съездов; или о том, чтобы запретить и не дать никакой группе членов партии критиковать деятельность центральных учреждений? Чего хотели здесь большевики? Скажите-ка нам, непогрешимые казеннокоштные вожаки «марксизма»!

Да, большевики не боялись ни критики, ни антикритики и ее результатов. Никаких икон! Никакого запрета для критики всякого постановления съездов, конференций, центрального и местных комитетов. Наоборот! Большевики заботились о том, чтобы как можно шире и реальнее обеспечить права всякого меньшинства по изданию литературы, направленной против центральных учреждений партии, и этим путем они стремились облагородить борьбу, поднять ее выше дрязг, сплетен, скандалов — до достойной борьбы за убеждения. Что имеет общего этот большевизм с тупой унтер-пришибеевщиной Сталиных, Бухариных и К°?

Теперь, спрашивается, как выглядят в уставе партии те гарантии, о которых заботятся 22 большевика? На первом же съезде после этой конференции устав был изменен и в него внесены эти «гарантии прав меньшинства». «Центральный комитет обязан созвать в течение двух месяцев съезд, если созыва съезда требуют партийные организации, имеющие вместе право на половину голосов на съезде. В случае отказа ЦК созвать съезд при требовании половины комитетов съезд созывается организационным комитетом выбранных на конференции представителей от полноправных комитетов. О. К по созыву съезда пользуется всеми правами ЦК» (там же). Таким образом, группы меньшинства получили гарантии, что если бы они своей критикой деятельности центральных учреждений партии собрали на своей платформе 1/2 членов партии (в последующих постановлениях съездов это количество было снижено до 1/3), то они имеют право потребовать созыва чрезвычайного съезда. А если ЦК откажется созвать его, то эти группы образуют Организационные Ком<итет> и сами, помимо ЦК, в прямой борьбе с ним, созывают этот съезд. Вот как выглядят уставные гарантии прав меньшинства. Так было до 1921 года. Этот опыт большевиков испытан огнем трех революций: 1905 и 1917 годов. Такое внутреннее строение партии тесно смыкало ее с живыми силами революций и дало великие и славные победы, каких не видел мир.