Левые коммунисты в России, 1918-1930-е гг. - [128]

Партийные и беспартийные рабочие, крестьяне и интеллигенты ошеломлены этим наглым лицемерием и стоят в недоумении: неужели поворот? Неужели теперь над иначе-думающими, чем бюрократия из Политбюро ЦК ВКП(б), рабочими, крестьянами, интеллигентами не будут учинять безгласной, в тиши подвалов ГПУ, внесудебной расправы за то, что они будут высказываться на собрании и в печати? Неужели отныне постановления бюрократии, заседающей в Политбюро ЦК ВКП(б), теряют свою святость и неприкосновенность? Неужели постановления оравы бюрократов, съезжающихся на вселенские и поместные соборы (партсъезды), можно критиковать и вести борьбу за их изменение, набирая большинство? Разумеется, нет. Это очередной обман бюрократии.

Недовольство рабоче-крестьянских масс всевластием, бесконтрольностью, произволом, казнокрадством бюрократии, неспособной даже на самое простое дело: обеспечить хлебом города страны, экспортирующей хлеб, настолько велико, что бюрократия, организованная в господствующий класс и партию, стоящая во главе производства, распределения и государства, вновь почувствовала, что расправа с оппозиционными пролетариями, крестьянами и интеллигенцией не помогли ей, и почва под ее ногами стала более горячей, чем когда-либо. Вот почему она так неистово завопила о «бюрократизме», о «самокритике».

Но, разумеется, «самокритика», «критика» — должны идти на пользу бюрократии, укоренить власть и господство бюрократии, очистив ряды этой бюрократии от явных казнокрадов, растлителей, бандитов, особенно озлобляющих пролетариат и крестьянство, и этим путем отвести их недовольство самой системой господства бюрократии на мелочи: на уголовные делишки мелкой сошки от бюрократии, бюрократической мелкой шпанки. Бюрократия борется за «честных» бюрократов и призывает рабочих и крестьян помочь ей почистить бюрократические конюшни. Вот рамки «критики», «самокритики», выход за которые бюрократия будет «пресекать» всеми средствами: подкупом, клеветой, тайной расправой в ГПУ, ссылками и тюрьмами. Рабочий класс, трудовики крестьяне, а также честная, пролетарски мыслящая интеллигенция — будут бороться за уничтожение господства бюрократии, за слом всей бюрократической машины, за устранение бюрократии от руководства производством и за замену ее Советами Рабочих Депутатов предприятий, выбирающими все органы управления промышленностью: правления трестов, синдикатов, ВСНХ, в то же время делая эти Советы «основными ячейками государственной власти» (программа РКП(б)); они будут бороться за устранение бюрократии от руководства торговлей, за уничтожение всех наркомторгов, госторгов и передачи всех капиталов, прав и обязанностей кооперации; они будут бороться за устранение бюрократии от государственного контроля и передачу всех прав и обязанностей бюрократической, а не рабоче-крестьянской инспекции, производственным (профессиональным) союзам; они будут бороться за рабочее государство, за диктатуру пролетариата, за пролетарскую демократию, зная, что бюрократия не способна хоть в какой-нибудь значительной мере уничтожить казнокрадство, взяточничество, произвол, издевательства, угнетение и эксплуатацию рабоче-крестьянской массы.

И хотя в своей повседневной борьбе пролетариат будет бороться за частичные требования, за частичное уничтожение бюрократического зла, повышение заработной платы, улучшение охраны труда и прочие реформы социал-бюрократического режима, но борясь с бюрократическим злом, пролетариат должен знать природу этого зла, которая лежит в самой системе государственного капитализма, во всей системе социал-бюрократического строя.

Только уничтожение этого строя и замена его рабочим государством уничтожит самую почву бюрократии и пакостей ее.

2. Бюрократическая ложь в прошлом и настоящем

Не первый раз социал-бюрократия криками о критике, самокритике, о демократии советской и пролетарской заглушает свой страх перед растущим недовольством рабоче-крестьянских масс, прикрывая в тоже время этим «свободолюбивым» завыванием расправы с иначе-мыслящими пролетариями, крестьянством и интеллигенцией.

Все помнят, как в 1923 году после самых свирепых расправ с пролетариями из «Рабочей группы» РКП(б), преступления которых состояли в том, что они выступили с критикой теории и практики бюрократии в «Манифесте Рабочей группы», выступили с критикой «скопом», группой, критикой организованной, — все помнят, как учинив свирепую, тайную, подвально-гепеускую расправу над ними, бюрократия тогда также заголосила благим матом о советской демократии, о пролетарской демократии. Как потом, в 1924-25 годах, когда недовольство рабоче-крестьянских масс стало выливаться в стихийные забастовки и восстания, эта бюрократия вновь и вновь завопила о «критике» и «самокритике». Так, на XIII Московской партконференции в январе 1925 года теперешний вожак бюрократии Сталин говорил: «Вопрос стоит так: либо мы, вся партия, дадим беспартийным рабочим и крестьянам критиковать себя, либо нас пойдут критиковать путем восстаний». Грузинское восстание — это была критика. Тамбовское восстание — тоже была критика. Восстание в Кронштадте — чем же это не критика?