Левша на обе ноги - [58]

В конце концов это ему надоело. Оглядываясь на прожитое, он видел долгую вереницу лет и ни проблеска надежды на будущее. Все созданные человечеством патентованные лекарства подвели его, одно за другим. «Превосходные пищеварительные пилюли» Смита мистер Меггс испытал на себе и проверил неоднократно. «Животворная жидкость» Бленкинсопа — он выпил ее столько, что можно устроить озеро и пустить в плавание небольшой корабль. Дама-шпагоглотательница из цирка Барнума и Бейли рекомендовала «Первоклассный болеутолитель» Перкинса — мистер Меггс в нем прямо-таки купался. И далее по списку. Организм только зло смеялся над всеми чудодейственными средствами.

— Смерть, где твое жало? [21] — подумал мистер Меггс и занялся приготовлениями.

Люди, которые серьезно изучали вопрос, утверждают, что склонность к самоубийству сильнее всего среди тех, кто старше пятидесяти пяти, а кроме того, вдвое чаще это случается с людьми праздными. К несчастью, мистер Меггс, если можно так выразиться, попал под огонь из обоих стволов. Ему уже исполнилось пятьдесят шесть лет, и он был, наверное, самым праздным из совершеннолетних жителей Соединенного королевства. Мистер Меггс не трудился и не прял [22].

Двадцать лет тому назад он неожиданно получил наследство и дал волю природному вкусу к безделью. В то время мистер Меггс работал клерком в захудалой транспортной компании. На досуге он увлекался литературой — то есть постоянно собирался прочесть наконец сто лучших книг мира, а пока ограничивался ежедневной газетой, да иногда журналом.

Таким он был в тридцать шесть. До тех пор жалованье, при котором не позволишь себе самые дорогостоящие и восхитительные блюда в меню, кое-как удерживало несварение в границах разумного. Так, покалывало иногда, а чаще даже и не покалывало.

Потом явилось наследство, и мистер Меггс закусил удила. Покинув Лондон, он вернулся в родную деревушку и там провел следующие двадцать лет в обществе французского повара и сменяющих друг друга секретарей, которым изредка диктовал, воображая, будто работает над книгой о британских бабочках. Денежные обстоятельства позволяли побаловать себя, и он себя баловал. Никто не требовал от него заниматься физкультурой — он и не занимался. Никто не предостерег мистера Меггса, как опасны омары и гренки по-валлийски при сидячем образе жизни. Некому было предостеречь. Все, наоборот, поощряли в нем омарство, потому что человек он был гостеприимный и любил обедать в компании друзей. В результате Природа, как водится, подстерегла его и поймала в западню. Однажды мистер Меггс проснулся хроническим диспептиком. Беда обрушилась, как гром с ясного неба. Только что все было мирно и прекрасно, а в следующую минуту злая и непоседливая дикая кошка раскаленными когтями терзает его внутренности.

И вот мистер Меггс решил разом со всем покончить.

В эту тяжелую минуту к нему вернулись педантичные привычки молодости. Когда долго служишь клерком, пусть даже и в самой захудалой транспортной компании, невольно приучаешься все делать систематически, и мистер Меггс занимался приготовлениями спокойно и с предусмотрительностью, достойной лучшего применения.

Таким мы и видим его однажды чудесным июньским утром. Мистер Меггс сидит за письменным столом и готов к смерти.

За окошком солнце раскаляет аккуратные деревенские улочки, в горячей пыли дремлют собаки. Люди, вынужденные работать, трудятся в поте лица, но мыслями они сейчас далеко, в прохладе сельского трактира.

А мистер Меггс холодно спокоен — и телом, и душой.

Перед ним на столе разложены шесть кусочков бумаги. Это кредитные билеты, в которых воплощено все его земное достояние, не считая нескольких фунтов. Рядом — шесть писем, шесть конвертов и шесть почтовых марок. Мистер Меггс невозмутимо на них смотрит.

Он бы никогда не признался в том, что здорово повеселился, пока писал эти письма. Несколько дней он выбирал себе наследников и почти позабыл о болях в желудке. Мистер Меггс сам удивлялся, чувствуя себя почти веселым. Да, он отрицал бы до последнего, что было очень увлекательно сидеть в кресле и раздумывать о том, кого из многомиллионного населения Англии осчастливить своим богатством, — но правда именно такова. В голову приходили самые разные идеи. Он ощущал себя всемогущим — простое обладание деньгами никогда этого не давало. Мистер Меггс начал понимать, почему миллионеры оставляют иногда такие дурацкие завещания. Он подумывал даже выбрать наугад одного человека из адресной книги по Лондону и завещать все ему, и отказался от затеи, только когда сообразил, что не сможет увидеть изумление и восторг получателя. А такую штуку нет смысла затевать, если сам не будешь присутствовать при финале.

Эксцентричность уступила место сентиментальности. Старые товарищи по конторской работе — вот кто должен унаследовать его деньги. Хорошие были ребята! Некоторые уже умерли, но с полудюжиной человек он еще поддерживал отношения и, что немаловажно, знал их нынешние адреса.

Важно это было потому, что мистер Меггс решил не оставлять завещания, а просто разослать деньги по почте своим наследникам. Известно, что такое завещание! Даже если все просто и понятно, того и гляди возникнут разночтения. Двадцать лет назад и с его собственным наследством не обошлось без трудностей. Кто-то подал протест, и пока решалось дело, законники оттяпали двадцать процентов от общей суммы. Нет уж, никаких завещаний! Напишешь, потом покончишь с собой — и завещание оспорят, объявив тебя сумасшедшим. Законных претендентов на наследство как будто нет, но кто знает, вдруг найдется какой-нибудь дальний родственник, а друзьям юности так ничего и не достанется.