Level Up. Рестарт - [65]

— Видишь? Это она. Мне показалось, что я недавно ее видел. Вот, пытаюсь понять, она — не она.

— И?

— Дай мне минуту.

В ее профиле ничего нужного: цитаты, мемы, картинки. Семейное положение: в активном поиске. Цинично шучу про себя: похоже, нашла.

В расширенном виде появляется нужное — это ее школа. Запоминаю и снова открываю карту, хотя испытываю опасения, что девочка уже не жива, и как тогда поведет себя карта интерфейса? Покажет ли хотя бы местоположение тела? В любом случае, если информации будет недостаточно, придется звонить родителям и что-то выдумывать, чтобы помочь им найти дочь.

В этот раз ЕКИИ достаточно. Метка на карте показывает, что Оксана где-то за городом, километрах в шестидесяти. Увеличиваю масштаб и вижу поселок, одноэтажные дома, проселочные улицы. Уже поздно, но в доме, где находится девочка, горит свет. Ничего не разглядеть, но карта обозначает и улицу, и номер дома.

— Она, пап.

— Звони! — он вскакивает с дивана.

Я колеблюсь. Звонить со своего телефона — не лучшая идея. Обязательно возникнут вопросы. Откуда узнали, гражданин Панфилов? Почему сразу не сообщили? Увидели по телевизору? Вы — экстрасенс? А может сами принимали участие в похищении девочки?

— Да звони же, я тебе говорю! Ты представляешь, что чувствуют ее родители? — отец гневается, взбешенный моим промедлением.

Как же включить антиопределитель номера? Хотя, какой в этом смысл, все равно у сотового оператора вытащат, откуда звонок был. Обречённо набираю номер родителей Воронцовой.

Мне сразу же отвечает женский взволнованный голос:

— Алло!

— Здравствуйте… — я не знаю, с чего начать. — Вы — мама Оксаны?

— Да-да, это я, вы знаете, где она?

— Оксана в области. Записывайте: поселок Листвянка, улица Куликова, дом 19.

Отец недоумевает, но я показываю ему, что объясню всё потом. Повторяю адрес еще раз.

— …Да, все верно. Прямо сейчас она там.

— Она… — голос в трубке замирает, боясь произнести то, что может стать приговором. — Она жива?

— Она жива, — отвечаю, надеясь, что будь Оксана мертва, система как-то пометила бы это.

Слышу, как мать девочки облегченно рыдает, а потом трубку берет её муж.

— Здравствуйте! Я — Михаил, папа Оксаны. Спасибо за информацию, но откуда она у вас?

— Просто проверьте этот дом. Не теряйте время, срочно сообщите в органы.

— Как вас зовут?

— Филипп. Если будут вопросы, звоните на этот…

Связь обрывается. Лишь бы не приняли за тупой телефонный розыгрыш, вполне возможно, что им уже звонили какие-нибудь идиоты, подкидывая ложную информацию о дочке.

Разговор вымотал меня. У меня не осталось никаких сил, и, избегая вопрошающего взгляда отца, я смотрю на свои показатели: полностью обнулен показатель духа. Возможно, дух — это некий аналог маны, который нужен для использования системных способностей? Или снижение духа связано с общей усталостью? Завтра, выспавшись и в спокойной обстановке, уточню у Марты.

— Где ты ее видел? — Отец чеканит слова.

— Там и видел, пап.

— Где это «там»?

— Что у вас тут? — это Кира. — А где Кирюша?

— Он спит, перенес его в спальню.

Сестра уходит проверить сына. Как же хорошо, что она задаёт сразу несколько вопросов — можно отвечать только на последний.

— Филипп?

— Там и видел — в посёлке. Ездили по работе.

— И адрес так сразу запомнил?

Отец любит детективы и легко ловит нестыковки в любых показаниях. Борюсь с желанием как-то отговориться и уехать домой — он и себя накрутит, и матери расскажет, а той только дай повод попереживать.

— Пап, двадцать первый век на дворе, ну ты что? Там же дом был — с зеленой крышей такой, возле магазина. А мы в этот магазин заходили, там я ее и встретил, а потом заметил, в какой дом она зашла. Открыл в интернете карту поселка и выяснил номер этого дома и название улицы.

Отец прищуривается, выискивая в моих словах хоть намек на неправду, не находит, или находит, но не хочет расстраиваться, поэтому он просто говорит:

— Молодец, — он всегда был скуп на похвалу, так что мне этого достаточно.

— Филя, поехали! — Кира уже обулась. — Бери и неси Кирюшу, мне с ним уже тяжело. Мам! Мы поехали!

Мама, вытирая руки о передник, выходит из кухни проводить нас.

Поочередно обнимаю родителей и обещаю себе звонить им каждый день оставшейся жизни…

Мы только трогаемся, а я уже отключаюсь. Это становится моей коронной фишкой — спать в машине.

— Филя, приехали, — шепотом будит меня Кира. — Иди спать домой.

Целую ее в щеку и поднимаюсь к себе. Местной гоп-компании уже не слышно, возможно уже отрубились — водку с пивом мешать.

Отрубаюсь и я.

Не знаю, сколько удалось поспать, посреди ночи меня будит телефонный звонок. Вернее, долгая раздражающая вибрация под ухом — в ночном режиме звук отключен. Не глядя, кто звонит, отбиваю, но абонент на том конце настойчив. Отвечаю, не открывая глаз:

— Да.

— Харю давишь, Панфилов? — я слышу знакомый голос, и он вдребезги пьян, как-то научился определять за эти годы. — Это так на тебя не похоже, я прямо удивлена!

— Яна?

— Надо же, узнал, — говорит она и замолкает.

— Что-то случилось?

— Случилось! Случилось то, Панфилов, что ты — мудак!

— В курсе. Еще что-то?

— Пошел ты в жопу! — орет Яна и кидает трубку.

Реально кидает: я слышу какой-то треск, и связь прерывается. Ничего не меняется, ни одна из Янкиных соток не доживала до истечения срока гарантии. У нее к ним какая-то личная неприязнь. Чего звонила?