Лев в долине - [50]

– Вы заслужили комплимент, Энид! Упорство и изобретательность делают вам честь. А накидку от велосипедного костюма вы тоже припрятали?

– Да. Я не отказалась от намерения выдать себя за археолога. Увидев вас и профессора за беседой, я попыталась перенять ваш облик. На вас не было накидки, поэтому я ее тоже не надела. Простите мне этот невинный обман...

– Можете не просить прощения, дорогая. На вашем месте я поступила бы так же. Если хотите, я найду и принесу ваши вещи. Можете описать место, где устроили тайник?

Она дала мне такие обстоятельные указания, что найти тайник сумел бы и слепой.

– Я хотела наведаться туда вчера вечером. Но, выглянув из палатки, испугалась холода и зловещей тьмы. Кроме того, до меня донеслись странные звуки: крики, стоны...

– Это всего лишь шакалы, Энид. Обещайте мне, что никогда не покинете ночью палатку, что бы ни услышали.

Уходя от девушки, я захватила юбку от велосипедного костюма, объяснив, что сумею привести ее в порядок. Эмерсон по-прежнему рисовал схемы. На стене красовалось безобразное пятно, – видимо, мой нетерпеливый супруг от избытка усердия запустил в стену чернильницей.

– Терпенье и труд все перетрут! – напомнила я ему и поспешила на крышу.

Там я переоделась в юбку Энид и рассталась со своим поясом-патронташем, хотя без болтающихся на нем полезных предметов была как без рук. К зонтику я прикипела душой еще сильнее, но с ним меня опознали бы и в самом глубоком склепе. На нос я водрузила темные очки, на голову – пробковый шлем. Закончив преображение, спустилась во двор, пользуясь неровностями в стене как ступеньками. Показаться сейчас Эмерсону значило бы застрять до утра, отвечая на его вопросы.

Деревня еще не очнулась от послеполуденной дремы, хотя солнце уже клонилось к закату. Я сложила руки на груди, кое-как замаскировав главное различие наших с Энид фигур, и двинулась по пустыне – медленно и неуверенно.

На много миль вокруг царила полная неподвижность. О существовании жизни на Земле напоминали лишь стервятники, выписывающие круги в блекло-голубом небе. И все же, не преодолев и ста ярдов, я почувствовала, что за мной наблюдают. Инстинкт, о котором так убедительно пишут мистер Хаггард и другие авторы, чрезвычайно развит у всех, кому часто приходится спасаться от недругов. А меня преследуют, кажется, чаще, чем кого бы то ни было.

С шага я не сбилась, но волосы под пробковым шлемом слегка зашевелились. Эмерсон наверняка сказал бы, что во всем виноват пот. Шлем действительно нагрелся, как жаровня, но дело все равно не в этом. Взгляд невидимого наблюдателя был таким пристальным, что в конце концов я не выдержала и резко обернулась.

И обнаружила нашу кошку Бастет, зачем-то увязавшуюся за мной.

– Ты что здесь делаешь? – прикрикнула я на нее. Не получив ответа, приказала: – Немедленно домой!

Бастет по-прежнему на меня глазела. Пришлось повторить команду по-арабски. Только тогда кошка лениво поднялась, почесала задней лапой ухо в знак пренебрежения и удалилась.

Однако неприятное ощущение осталось. Я напряженно озиралась, но единственная доступная взгляду живность – Бастет – уже достигла лагеря. Значит, меня беспокоил не ее взгляд. Недаром я говорила Эмерсону, что зловещий Сети постоянно за нами наблюдает! Несомненно, он готовил новый удар. На роль козла отпущения – жертвы, которую следовало сдать полиции, – он избрал бедняжку Энид. Радуясь, что мои подозрения получают подтверждение хотя бы в виде шевелящихся на затылке волос, я продолжила путь.

Найти тайник Энид не составило труда – из песка опознавательным флажком торчал лоскут черной материи. Я выкопала сверток, то и дело оглядываясь и соображая, как поступила бы на моем месте сама Энид, если бы подверглась нападению. Врагу было где притаиться. Не помню, говорила ли я, каким количеством ям и прочих укромных местечек усеяна каменистая пустыня.

Тем не менее нападения я не дождалась. Оставаясь в чужой личине, я отнесла сверток в палатку Энид, чтобы спокойно его разобрать.

Судя по степени изношенности и, главное, по запаху, одежду египетской простолюдинки, включая чадру, носили долго и не снимая. Прежде чем прикасаться к этим тряпкам, следовало бы их выстирать, а еще лучше прокипятить. Однако я отложила зловонный ком в сторону. Никогда не знаешь, когда что пригодится.

Кроме одежды, я нашла в тайнике сумочку со всякими дамскими финтифлюшками. Пудра, губная помада, щетка для волос с ручкой из слоновой кости и тонкий носовой платок, наверное, хранились в сумочке всегда. Еще там лежали кое-какие драгоценности, в том числе золотые часики и медальон, украшенный жемчугом. Наибольший интерес представляла пачка банкнот на сумму более пятисот фунтов стерлингов.

Конечно, девушка слыла наследницей неплохого состояния, а имена ее портных свидетельствовали, что она не стеснена в средствах. Но зачем иметь при себе столько денег? Я задумчиво положила часы и деньги обратно в сумочку. Эта особа была далеко не так проста, как могло показаться. Возможно, деньги она захватила из-за сложного положения, в котором очутилась... Впрочем, с выводами спешить не стоит.

Приняв такое решение, я позволила себе еще раз покуситься на чужую собственность: открыла медальон, заранее зная, что лицо на маленькой овальной фотокарточке окажется мне знакомо. Так и вышло, несмотря на обрезанный подбородок и неспособность фотографии передать цвет волос.