Лев Троцкий. Большевик, 1917–1923 - [55]

В течение последующих дней Ленин, как председатель СНК, и Троцкий, как нарком иностранных дел (его отставка была отложена), неоднократно встречались с неофициальными представителями Антанты в Советской России. Так, 26 февраля Ленин беседовал с неофициальным представителем США, руководителем миссии американского Красного Креста в России, полковником Р. Робинсом, пришедшим к нему перед отъездом посольства в Вологду; 27 февраля – говорил с представителем французской военной миссии графом де Люберсаком о возможности использования французской военно-технической помощи в деле борьбы с Германией, а 29 февраля виделся с Локкартом и имел с ним продолжительную беседу [507] . В каком же случае соглашался Ленин воевать с Германией? Только в одном: если немцы откажутся от ставки на ленинское правительство и попытаются создать новое. В этом случае Ленин готов был разорвать мир и воевать до конца [508] .

Видимо, иными соображениями руководствовался Троцкий. Он понимал, что для ускорения революции в Германии выгоднее в блоке с Антантой воевать с немцами. 4 марта Троцкий встретился с Робинсом и предложил ему «помешать ратификации Брестского мира», воздействуя на правительство США в смысле оказания военной помощи Советам. На это Робинс нашел то возражение, что трудно помешать ратификации мирного договора, когда за нее стоит глава советского правительства Ленин. «Вы ошибаетесь, – ответил, по воспоминаниям Робинса, Троцкий, – Ленин понимает, что угроза германского наступления столь велика, что если бы он смог достигнуть экономического сотрудничества и получить военную помощь от союзников, то он отказался бы от Брестского мира, отдал бы в случае необходимости Москву и Петроград, отошел к Екатеринбургу, создал бы фронт на Урале и сражался бы с помощью союзников против Германии» [509] .

Очевидно, что Троцкий либо вводил в заблуждение Робинса, либо заблуждался сам. Немцы наступали, а Ленин отстаивал брестскую передышку. Антанта предлагала помощь, а Ленин и не думал сражаться с союзниками против Германии. Странно было бы предполагать, что Ленин и советское правительство разорвут договор в ответ на обещание американского правительства помогать большевикам. Помощь Антанты не могла бы проявиться быстро. При недоверии Советов ко всем «империалистическим» правительствам и невозможности для Антанты предоставить большевикам реальные гарантии долгосрочной помощи, сотрудничество двух сторон в деле борьбы с Германией наладить было трудно. При разности целей Ленина и Антанты и учитывая, что германская оккупация была фактом, менять ориентацию для Ленина было слишком рискованным. Он мог не получить реальной поддержки от Антанты, потеряв при этом расположение немцев. Переориентация советского правительства произошла бы по воле Ленина, если бы немцы попытались организовать антибольшевистский переворот, и против воли Ленина, если бы партийный и советский съезд отказались ратифицировать Брестский договор между Германией и Россией. Именно к этой возможности готовились Троцкий и Ленин, каждый по-своему, прощупывая почву в переговорах с Антантой.

Утром 5 марта состоялась встреча Троцкого с Локкартом и Робинсом, последняя их встреча перед открытием VII съезда партии, на котором большевики должны были ратифицировать договор и передать его для окончательной ратификации съезду Советов. Локкарт, со слов Троцкого, указывал в своей депеше в Лондон, что на предстоящем съезде партии, вероятно, будет провозглашена война или будет принята такая декларация, которая сделает эту войну неизбежной. Локкарт считал, что в этом случае советское правительство само пригласит США и Англию в районы Владивостока и Архангельска [510] .

Результатом встречи стала нота советского правительства от 5 марта к державам Антанты [511] , написанная Троцким [512] без ведома Ленина и переданная вопреки его воле. Содержание ноты противоречило всему тому, к чему Ленин так страстно стремился: нота санкционировала замену германской оккупации антантовской и давала план взаимодействия Советов и Антанты в случае отказа съездов ратифицировать мир.

На Локкарта нота произвела ошеломляющее впечатление. «Уполномочьте меня информировать Ленина, что вопрос о японской интервенции урегулирован… что мы готовы поддержать большевиков постольку, поскольку они будут противостоять Германии, что мы склоняемся к его условиям как к лучшему варианту, при котором эта помощь может быть оказана, – писал он в донесении в Лондон 5 марта. – Платой за это будет большая вероятность того, что [Германии] будет объявлена война» [513] . Но правительство Великобритании на донесение Локкарта реагировало сдержанно и не сочло возможным отвечать на советскую ноту. Французы тоже молчали [514] .

Ленин всегда ясно видел взаимосвязь мелочей в революции и готов был драться за каждое ее мгновение. Видимо, это и отличало его от Троцкого, извечно стремившегося к недостигаемому горизонту и не ставившего перед собой задачи дня. Такой целью для Ленина в марте 1918 г. была ратификация Брестского договора на предстоящем VII партийном съезде. К этому времени большевистская партия фактически раскололась на две. Самым ярким проявлением этого раскола стало издание левыми коммунистами собственной газеты «Коммунист», начавшей выходить 5 марта под редакцией Бухарина, Радека и Урицкого как орган Петербургского комитета и Петербургского окружного комитета РСДРП(б). Ленин пробовал противостоять левым, в основном через «Правду». Так, перед открытием съезда, 6 марта, он опубликовал статью «Серьезный урок и серьезная ответственность», не казавшуюся убедительной. Основная ее мысль сводилась к тому, что «с 3 марта, когда в 1 час дня прекращены были германцами военные действия, и до 5 марта 7 час. вечера», когда Ленин писал статью, советская власть имеет передышку, которой она уже с успехом воспользовалась [515] . Такой аргумент мог вызвать только улыбку. Говорить о прекращении военных действий со стороны Германии было преждевременно. Кроме того, было очевидно, что за два дня никаких мероприятий по охране государства провести нельзя.