Лев Троцкий. Большевик, 1917–1923 - [52]

Вслед за Троцким отказались голосовать против Ленина еще два левых коммуниста: Дзержинский и Иоффе. Но Урицкий, Бухарин и Ломов твердо высказались против. Сталин первоначально не высказался за мир: «Можно не подписывать, но начать мирные переговоры». Ленин победил: Троцкий, Дзержинский, Крестинский и Иоффе – противники Брестского мира – воздержались при голосовании. Урицкий, Бухарин, Ломов и Бубнов голосовали против. Однако Е.Д. Стасова, Зиновьев, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга поддержали Ленина. Семью голосами против четырех при четырех воздержавшихся германский ультиматум был принят. Вместе с тем ЦК единогласно принял решение «готовить немедленно революционную войну» [477] . Это была очередная словесная уступка Ленина.

Однако победа ленинского меньшинства при голосовании по столь важному вопросу повергла ЦК в еще большее смятение. Урицкий от своего имени и от имени членов ЦК Бухарина, Ломова, Бубнова, кандидата в члены ЦК Яковлевой, а также Пятакова и В.М. Смирнова заявил, что не желает нести ответственности за принятое меньшинством ЦК решение, поскольку воздержавшиеся члены ЦК были против заключения мира, и пригрозил отставкой всех указанных большевистских работников. Началась паника. Сталин сказал, что оставление оппозицией «постов есть зарез для партии». Троцкий – что он «голосовал бы иначе, если бы знал, что его воздержание поведет к уходу товарищей». Ленин соглашался теперь на «немую или открытую агитацию против подписания» – только чтобы не уходили с постов и пока что подписали мир [478] . Но левые коммунисты ушли, оговорив за собой право свободной агитации и защиту лозунга революционной войны, который развернули впоследствии на страницах печати, посвятив этому передовицы в московской газете «Социал-демократ», «Уральском рабочем» (статьи Е.А. Преображенского [479] и Г.И. Сафарова [480] ), а несколько позже – в «Коммунисте», официальном органе левой оппозиции (статьи Бухарина, В.М. Смирнова, Радека и др.).

Объединенное заседание ЦК РСДРП(б) и ЦК ПЛСР было назначено на вечер 23 февраля. Протокол его числится в ненайденных, и о том, как проходило заседание, ничего не известно. Ряд сведений говорит за то, что большинство ПЛСР поддержало Троцкого [481] . Вопрос затем был передан на обсуждение фракций ВЦИКа, заседавших всю ночь с 23 на 24 февраля то порознь, то совместно. Заседание вел Свердлов. Большинством голосов фракция РСДРП(б) во ВЦИКе приняла резолюцию о согласии на германские условия мира. В 3 часа утра 24 февраля в большом зале Таврического дворца открылось заседание ВЦИКа. За ленинскую резолюцию в итоге голосует 116 человек, против – 85 (эсеры, меньшевики, анархисты, левые эсеры, левые коммунисты), 26 человек – левые эсеры, сторонники подписания мира [482] – воздерживаются [483] . В 5.25 утра заседание закрылось. Через полтора часа в Берлин, Вену, Софию и Константинополь передали сообщение Совнаркома о принятии германских условий и отправке в Брест-Литовск полномочной делегации [484] . Для передачи советского согласия в письменной форме из Петрограда в Брест отправился курьер. К 10 часам вечера германское главнокомандование Восточного фронта в ответ на радиограмму о принятии германских условий потребовало подписания мирного договора в течение трех дней с момента прибытия советской делегации в Брест [485] .

24 февраля ушло на обсуждение того, кто войдет в состав делегации по заключению мира. Ехать никто не хотел. Иоффе отказывался. Зиновьев предлагал кандидатуру Сокольникова. Сокольников – Зиновьева. Все вместе – Иоффе. Иоффе оговаривал свою поездку сотнями «если», Сокольников грозил отставкой (если его пошлют). Ленин просил «товарищей не нервничать», указывая, что «может поехать товарищ Петровский [486] как народный комиссар». Ломов, В.М. Смирнов, Урицкий, Пятаков, Д.П. Боголепов [487] и Спунде подали заявление об уходе с занимаемых ими постов в Совнаркоме. Троцкий вспомнил, что еще пять дней назад подал заявление об уходе в отставку с поста наркома иностранных дел и теперь настаивал на ней. Зиновьев просил Троцкого «остаться до подписания мирного договора, ибо кризис еще не разрешился». Сталин иезуитски заявил, что он «ничего не предлагает, но говорит о той боли, которую он испытывает по отношению к товарищам. Его поражают быстрота и натиск их, когда они прекрасно знают, что их некем заменить, и ставит вопрос, зачем они это делают» [488] . В ответ на недоумение Урицкого по поводу выступления Сталина последний вновь взял слово, чтобы разъяснить, что «не делает ни тени упрека Троцкому, но оценивает момент как кризис власти».

На заседании разгорелась дискуссия в связи с официальным заявлением Троцкого об отставке с поста наркома иностранных дел, представленным Совнаркому еще 20 февраля. В заявлении Троцкого говорилось: «Так как политика, которую я проводил в отношении центр[альных] империй, не дала тех результатов, каких многие из нас ожидали от этой политики, то я настоящим слагаю с себя звание нар[одного] ком[иссара] по иностр[анным] делам. Свою работу в качестве председателя чрезвычайной продовольственной комиссии я намерен продолжать до тех пор, пока Сов[ет] Нар[одных] Ком[иссаров] не сочтет нужным сменить меня» [489] .