«Лев Толстой очень любил детей...» - [14]

В 1997 году на втором Открытом российском фестивале анимационного кино в Тарусе был показан курсовой мультфильм студента ВГИКа Кирилла Федулова «Бородатый анекдот». Он именно так и начинался: «Лев Толстой очень любил играть на балалайке…» В кадре сидел очень смешной Лев Николаевич и терзал три струны. Далее — по тексту. В титрах было указано, что фильм снят по мотивам произведений Даниила Хармса. А в 2003 году вышел цикл коротеньких, меньше минуты, мультфильмов под единым названием «300 историй о петербуржцах», где знакомые тексты зачитывал за кадром Михаил Светин. Сегодня в интернете можно их посмотреть, но пользователи упорно указывают в ссылках фамилию Хармса.

Теперь я знаю правду, и это здорово. Хотя, когда какая-то тайна перестает быть тайной, становится немного грустно.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Кирилл Федулов,

режиссер-постановщик студии «Паровоз», автор мультфильма «Бородатый анекдот» (1997)

/выпуск ВГИК–1998/

Познакомил меня с анекдотами о писателях Александр Иванович Федулов — режиссер-мультипликатор, мой папа и учитель. Он всегда был просто одержим литературой, а его дружба с художниками Владимиром Сальниковым, Леонидом Тишковым и Владимиром Буркиным, бунтарями-теоретикам — и в то же время пересмешниками современного искусства, наверно, была причиной появления такой рукописи в доме. Это было во второй половине 1980-х годов. Помню, что весной, дома, вечером. Отец зачитал мне несколько анекдотов вслух. Посмотрел на мою реакцию и затем прочитал еще. На следующий день, придя из школы, я обнаружил тексты на кухонном столе, там были не только анекдоты, но и рассказы, и пьесы Хармса.

В первую очередь в той самиздатовской рукописи необычным был шрифт, напечатанный матричным принтером. Он казался мне каким-то нелепым, неправдоподобным, со всей этой кривизной и спонтанными расстояниями между знаками, не таким, какие привык я видеть в книгах и журналах. От этого содержание текста становилось еще более потусторонним и ненормальным. Сами анекдоты поразили тем, что юмор строился не на сюжетной линии, а на абсурдности повествования. Позже я искал эти анекдоты в нормальных книгах напечатанными — искал и, к моему удивлению, не находил! Автором их считал, конечно же, Хармса! И что это не он — узнал от вас, только что!

Теперь расскажу про создание моего мультфильма «Бородатый анекдот», где Лев Толстой играет на балалайке, прямо по тексту одного из анекдотов. Я был студентом ВГИК, это была моя курсовая работа. У нас было задание по режиссуре, основанное на литературном произведении — надо было взять короткие рассказы или стихотворения, на выбор. В тот раз список состоял из рассказов Лира, Милна и Хармса. Выбор текста казался для меня очевидным! Этот анекдот будто преследовал меня. До поступления в институт я много времени уделял музыке. Все свободное время играл на гитаре. Но потом, уже во ВГИКе, отец сказал мне, что так дальше не получится — либо гитара, либо мультипликация. Гитару пришлось бросить, но не сразу. Я садился за стол, рядом стояла гитара. И когда я делал перерывы в рисовании, то охотно перебирал струны. Уже потом, на третьем курсе, когда гитара была окончательно забыта, эта комедийная ситуация со Львом Николаевичем стала некой автобиографической разрядкой, что ли. Поработал, поиграл. Опять поработал, опять поиграл.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Роман Шмараков,

латинист, писатель, автор «Книжицы наших забав» и других книг

/выпуск Тульского педагогического института–1994/

При моей первой встрече с этим корпусом текстов это был не Хармс, не псевдо-Хармс и вообще не литература, а чистой воды фольклор. В начале 1990-х годов, когда я был студентом в Туле, приятель моих приятелей рассказал историю о Достоевском, который попал окурком в керосиновую лавку и спалил пол-Петербурга. Поскольку это был анекдот, ни у кого из слушателей вопроса не возникало, чье это сочинение; по той же причине пуант — «пожал руку и в глаза посмотрел со значением» — был передан, сколько помню, с отменной точностью. Рассказчик был хороший.

Потом, в гостях, я читал книжку (совершенно забыл название, но добрые люди напомнили, что это сборник Хармса «Горло бредит бритвою» 1991 года), где эти истории оказались псевдо-Хармсовскими, и их было много — больше, чем осталось впоследствии. К ним, например, прибавлена была история о том, как Фет писал стихи с помощью франко-русского словаря, а Добролюбов кричал половому в трактире: «Эй, эй!..» (доныне не знаю, кем это сочинено)[15].

А в 1998 году я купил маленькую черненькую книжку «Веселые ребята» и из предисловия узнал, наконец, что к чему[16]. Она до сих пор стоит у меня в шкафу, только читаю я ее с осторожностью. Книги в клеевом переплете — вещь непрочная.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Олег Овчинников,

журналист

/выпуск РГГУ–1997/

Году в 1989-м, когда действительно интересные книги уже начинали выходить, но еще были в дефиците, каждое утро, к 9 часам, я приезжал к «Дому книги» в Медведково. Девятый класс в нашей школе учился во вторую смену, так что я вполне мог позволить себе заехать сюда до уроков.