Лев Спарты - [33]

Стражи опустились на землю, не издав даже шепота. Копья ударили в цель, были повернуты и вытащены. После чего они переместились в левую руку, а правая начала неустанно прорубать коротким мечом путь в огромный шатер.

Яркий свет масляных ламп на мгновение ослепил их. Потом Леонид обнаружил перед собой огромный мраморный трон. Стоя на дорогих коврах, он утопал в огромном количестве подушек. Бесчисленные светильники бросали тени на стенки шатра. Который сейчас пустовал. Как же хотелось Леониду увидеть здесь царя Ксеркса, подняться по ступенькам этого мраморного трона и стащить его вниз на подушки, где и закончить одним махом меча его злобное нашествие на страну, которая никогда ему не поклонится.

Внезапно из угла выскочила молодая рабыня и бросилась к выходу.

Ее ножные браслеты издали высокий диссонирующий звук, и она завопила, сверкая в ужасе белыми зубами.

Леонид поймал ее за руку, когда она пыталась проскочить мимо него, привлек ее к себе и зажал рукой рот.

– Тихо! Где царь?

Девушка попыталась вырваться из-под его руки. Ее глаза умоляли его отпустить ее. Леонид убрал руку, сжав другой ее плечо.

Она сказала:

– Царя нет здесь. Эту ночь он решил провести на корабле.

Леонид выпустил ее, и в тот же момент сигнальный рог изрыгнул рядом с шатром свое зычное сообщение. Он схватил ближайшую масляную лампу и швырнул ее к проделанному им самим проходу в стенке шатра.

Долгое мгновение лампа просто лежала на боку, потом струйка масла побежала от нее к свисающему куску ткани, и рычащее пламя поползло вверх. Волна тепла дыхнула на спартанцев. Они попятились – бок палатки полыхнул и превратился в огненную скатерть.

Как один, они бросили еще несколько ламп и выскочили наружу.

Яростный вопль вырвался из глотки огромного ассирийца, меч заставил его умолкнуть навсегда. По всему лагерю трубы проиграли тревогу. Спартанцы швыряли дымящиеся лампы во все стороны, десяток новых пожаров прорезали ночное небо ослепительными факелами.

Сжимающие мечи полуодетые воины метались между всполохами, слепо натыкались друг на друга.

Обнаженная женщина выскочила из-за стены пламени, а запутавшийся мужчина за ее спиной стал сыпать проклятьями, а потом завыл в агонии. Машущий изогнутым мечом персидский воин столкнулся с одним из своих товарищей и, ослепленный дымом, схватился с ним не на жизнь, а на смерть. Мечи зазвенели; много персов полегло от рук своих же соотечественников в ту ночь.

А потом наши спартанцы сошлись вместе, готовые прорубить себе путь к свободе. Я не был с ними в том бою – я не был слишком старым, чтобы меня не взяли в поход к Фермопилам, но, увы, я уже не был и первоклассным бойцом. Поэтому мне не довелось увидеть, как они дрались. Но теперь – я вижу, и это зрелище вызывает во мне гордость.

Воспользовавшись нарастающей паникой, наши воины образовали плотное кольцо из щитов и стали прорубаться к берегу. Тридцать человек превратились в одну убийственную машину. Вот где сказались бесчисленные тренировки, вот где была работа, которой были отлично обучены наши люди.

Несмотря на первоначальную неразбериху, персы быстро пришли в себя. Без доспехов, но грозно потрясая мечами и копьями, группа их солдат набросилась на боевой порядок спартанцев. Но копья не могли проникнуть за тесно сдвинутые щиты, а мечи были не в состоянии прорубить непроницаемую стену.

Но путь к берегу был прегражден толпой вопящих женщин. Свернув в сторону, спартанцы на секунду нарушили круг, – и оказавшийся рядом перс успел воспользоваться этим. Яростно взмахнув мечом, он отрубил руку нашему воину, и тут же был сам зарублен насмерть. Один из наших упал, потом – еще один. Стена щитов немедленно смыкалась над павшими телами, и огрызающееся отступление продолжалось. Ближе и ближе к берегу, освещенному ярким пламенем полыхающих пожаров.

И они прорвались. Подкрепления бросились через мечущийся в огне лагерь, но они опоздали. Гоплиты прорубили себе дорогу и кинулись к воде.

И один упал.

Стрела, выпущенная лучником наугад с высокого склона, вонзилась в грудь Пентея, когда он сделал глупость и повернулся, чтобы бросить последний взгляд на охваченные огнем палатки. Он закачался у кромки воды и рухнул лицом вниз. Три перса испустили вопль торжества и бросились к нему; но последний из гоплитов повернулся, поднял раненного и перебросил его через плечо.

А потом персы налетели на них. Было невозможно бежать с такой ношей. Три перса очертя голову кинулись вперед, видя перед собой одного спартанца, отягощенного обвисшим телом товарища. Они ликующе визжали. Первый был убит на бегу, он даже не успел остановиться, налетев прямо на спартанский меч. Гоплит выдернул его из тела как раз вовремя, чтобы отразить следующую атаку. Два перса не могли атаковать его одновременно, когда он продолжил пятиться к груде камней. Один неосторожно выскочил вперед, и их мечи зазвенели. Но меч перса не мог сравниться с клинком спартанца. Противник пал и, перепрыгнув его тело, его место занял еще один, целясь кинжалом в ребра гоплита.

Внезапно рядом появился Леонид с занесенным мечом. Послышался вздох, и рухнувшее тело опустилось на труп, который уже лежал на песке.