Летят сквозь годы - [17]

На смену ей идет сержант Валентина Лисицына.

Валя Лисицына как-то поделилась с товарищами переживаниями. Оказывается, она больше всего боялась… пустых бочек.

— И ничего смешного нет, — поспешила разъяснить она. — Сколько на складе, да и везде, валяется бочек из-под бензина? В темноте за каждой мерещится фриц. Думаешь: приземлились, притаились и…

— …Не иначе нашу Валечку окружают для пленения, — подхватила Аня Малахова.

— Я тебе сказала: не смейся! Боюсь. И Таня твоя боится… сама призналась. А вообще она — человек. Душа человек.

Лисицына вспомнила, как поздней ненастной ночью разводящий привел наряд караула к тому же бензоскладу. Издалека окликнул хриплый женский голос:

— Стой! Кто идет?

Разводящий отозвался и повел Валю на смену часовому. Сменяемым часовым оказалась Таня Макарова — по голосу ее невозможно было узнать. Она тихонько пожала холодной рукой руку Вали, сказала:

— Вон там стоят бочки. А вон там все время от ветра колышется брезент. Ты не пугайся. Я, пока не сообразила, обмирала. Фашист, думала, подбирается…

В конце сентября 1941 года фашисты подошли совсем близко к Москве. Вокруг аэродрома протянулись траншеи с окопами, противотанковые рвы, проволочные заграждения. Но приказа об эвакуации школы не было, и учеба не прекращалась; все светлое время суток над аэродромом гудели моторы. Часто учебные самолеты находились в воздухе, когда рядом завязывался воздушный бой. Наши истребители схватывались с фашистскими, били зенитки, а По-2 летали от зари до зари.

2 октября, после очередной посадки, когда Таня собиралась вызвать в полет следующего курсанта, на крыло самолета поднялся командир звена.

— Товарищ Макарова, вас вызывают в штаб! Идите. А я полетаю с вашими курсантами! — в самое ухо прокричал он.

— Зачем? После полетов нельзя нагоняй дать, что ли?! — недовольно бросила Таня, предполагая, что начальство вызывает ее для выговора за срезанный круг. — Пусть не развозят круги на двадцать километров, тогда и срезать не буду.

— Уж не знаю, зачем вы понадобились. Стало быть, важное, коль приказали с полетов снять.

Таня, раздосадованная, выскочила из кабины и побежала к машине-полуторке. В кузове уже сидели Аня Малахова, Валя Лисицына, Рая Сурначевская и Лиля Тормосина.

— В чем дело, девушки? Вас тоже вызывают?

В это время подошли еще трое — Клава Нечаева, Инна Лебедева и Лина Смирнова.

— Ого, весь женский персонал в сборе! — воскликнула Клава Нечаева. — Значит, что-то особенное случилось!

— Конечно, неспроста всех вместе… Может, запретили женщинам служить в военной школе?.. — высказала предположение Аня.

— А ты не каркай! — сердито крикнула Валя Лисицына. — Что, мы хуже мужчин работаем?!

— Не спорьте вы, девчонки, сейчас все узнаем.

— Герой Советского Союза Марина Раскова формирует женскую авиационную часть и всех вас, девушки, вызывает к себе, — сказал майор Поцейко. — Вот и исполняется ваше желание, товарищи Макарова и Малахова.

Девушки распрощались с начальником школы и, как были на полетах, прямо в комбинезонах, отправились в академию имени Жуковского, в распоряжение Расковой.

Начинался новый этап по-настоящему взрослой Таниной жизни.

7. ЭКИПАЖ МАКАРОВОЙ — БЕЛИК

27 мая 1942 года женский полк под командованием Евдокии Давыдовны Бершанской прибыл на фронт и вошел в состав 218-й авиадивизии. Командир дивизии полковник Попов проходил перед строем, всматривался в юные девичьи лица и думал: «Какие же это воины? Это же просто девчушки, что с них возьмешь! Как они справятся с самолетом над целью? Под огнем противника?!»

Началась боевая работа, и сомнения командира дивизии рассеялись: полк оказался полноценной боевой единицей.

С первых вылетов особо зарекомендовал себя экипаж Макаровой — Белик; пилот и штурман превосходно взаимодействовали.

Подружились девушки еще во время подготовки к фронту. Таня по натуре была доброжелательна и быстро сходилась с людьми. Общность интересов, существенных интересов, была для нее самым главным; она умела простить и даже не заметить мелкие недостатки характера. На стремление прийти на помощь каждому многие отвечали ей искренней привязанностью.

С далекой аэроклубовской поры Таня дружила с Аней Малаховой. Аня трагически погибла в учебном отряде: темной ночью потеряла пространственное положение, и пилотируемый ею самолет врезался в землю. Эта смерть потрясла девушек. Особенно Таню. Какая-то неразгаданная ошибка, может быть, мельчайшая промашка в расчетах — и до сражения, задолго до вступления в бой с врагом на сержанта Малахову послали домой похоронку. Обидная, нелепая смерть.

Таня переживала гибель подруги и не знала, с кем поделиться горем: они еще не были тогда душевно близки с Верой, хотя в летном деле Веру Белик — знающего штурмана — летчица Макарова восприняла сразу как бы частицей себя самой. Поработав недолго рядом, стала говорить за двоих: «Мы сделаем», «Здесь нам следует поднажать», «Это у нас пока не получается», «Мы своего добьемся» и даже смешное «Ай да мы, спасибо нам». Причем это «спасибо» чаще всего выражало неодобрение. Вера очень боялась Таниного неодобрения. А выражение это любила, как любила в Тане все.