Летучие мыши появляются в сумерках - [14]

– Против кого и в чем? – требовательно спросила Ева Ханберри.

Кристофер Милберс предпочел уклониться от прямого ответа:

– Решение этого вопроса предоставим детективу.

– Частный детектив, – презрительно фыркнула миссис Краннинг, – не имеет права делать подобных заявлений.

– Она – мой представитель, – объявил Милберс, умудряясь придать своим словам необыкновенную значимость.

Берта Кул не обращала внимания на развернувшуюся дискуссию. В поисках денег ее охватил азарт, как собаку, идущую по следу. Она обошла вокруг стола, рассматривая открытые книги, пробежала глазами по исписанным страницам блокнота и воскликнула:

– На кой черт кому-то понадобилась эта чушь?

После некоторого молчания Кристофер Милберс решительно возразил:

– Моему кузену это было необходимо.

– Хм! – издала Берта.

Еще раз воцарилось молчание.

– В этом столе имеются какие-нибудь ящики? – спросила Берта.

Совершенно очевидно, что там их не было.

– Я думаю, мы можем направиться в спальню, – предложил Милберс.

Берта еще раз бросила взгляд на исписанные страницы.

– Для чего нужны эти закорючки?

– Вы имеете в виду записи? – переспросила миссис Краннинг.

– Да.

– Он давал их расшифровывать секретарю. Затем вновь прочитывал их, чтобы поправить. После этого он переносил их в записную книжку. У него было с дюжину записных книжек, помеченных датами, и когда он…

– А что же блокноты? – спросила Берта. – Судя по тому, как с ними обращались, они быстро выходили из строя.

– Да, это так. Иногда я видела…

– Откуда он брал новые?

Миссис Краннинг указала на книжный шкаф:

– Письменные принадлежности хранятся там. У него всегда в запасе были отточенные карандаши, и целый блок таких блокнотов, и…

Берта направилась мимо нее к шкафу. Она открыла дверцу и посмотрела на ровные ряды всяких письменных принадлежностей, затем неожиданно повернулась и спросила миссис Краннинг:

– Почему вы думаете, что Пауль взял их?

– Что взял?

– Десять тысяч долларов.

– Что вы, мне и в голову не приходило ничего подобного, миссис Кул. Вы меня обижаете. Мне кажется, вы не поняли, что Пауль – мой зять и очень ответственный…

– Он играет на скачках? – спросила Берта.

Мать и дочь испуганно переглянулись, что, собственно, и было ответом на вопрос Берты.

– Хм! Значит, это так. Возможно, он и сейчас звонит своему букмекеру. Слушайте, что я вам скажу. Если он что-нибудь значит для вас, скажите правду. Если он взял деньги, возможно, у него еще что-нибудь осталось от них.

Пауль Ханберри вошел в комнату, успев услышать последние слова.

– У кого, – спросил он, – еще что-то осталось?

– Не важно, милый, – сказала Ева с поспешностью, очевидно пытаясь скрыть тему разговора.

Лицо Пауля вспыхнуло.

– Послушай, – сказал он, – не думай, что меня можно легко одурачить. Я уже давно чувствую, что я здесь лишний. Вы обе чертовски ловко умеете болтать. Дьявол, вам следовало бы жениться друг на друге! Я думаю, тебе никогда не приходило в голову, Ева, что, когда девушка становится взрослой и выходит замуж, ей полагается…

– Пауль! – остановила его Ева.

Миссис Краннинг сладко проворковала:

– Пауль, сейчас не время и не место выяснять ваши семейные отношения с Евой.

Ева Ханберри, желая отвлечь внимание, неожиданно стремительно бросилась обыскивать шкаф.

– В конце концов, может быть, он что-нибудь и спрятал здесь, – проговорила она торопливо, ее слова были слишком похожи на попытку сгладить шероховатости неточно выполненного трюка. – В конце концов, он так много времени проводил в этой комнате и, возможно…

– Если не возражаете, – выдвинулся Милберс, – я сам посмотрю.

Берта проигнорировала его. Она загородила плечами открытое пространство шкафа и начала просматривать письменные принадлежности.

– Здесь сзади есть ящичек, – сказала она.

– Конечно, ему трудно было бы разобраться в таком количестве бумаг, – заметил Милберс. – Все же…

Берта вытащила ящичек.

Все двинулись к ней.

– Есть там что-нибудь? – спросил Милберс.

– Несколько ручек, марок и запечатанный конверт, – ответила Берта. – Давайте посмотрим, что в нем. Он выглядит обещающе.

Она распечатала конверт и вынула из него сложенный лист бумаги.

– Ну, так что же это? – не вытерпела миссис Краннинг, видя, что Берта с большим вниманием читает бумагу, что явно свидетельствовало о ее важности.

– В моей руке документ, подписанный двадцать пятого января тысяча девятьсот сорок второго года и являющийся завещанием мистера Харлоу Милберса. Кто из вас знает что-нибудь об этом?

– Завещание! – воскликнул Кристофер Милберс, выходя вперед.

– Подождите минуту, – сказал Пауль. – Какое число вы назвали – двадцать пятое января? Ты подумай, держу пари, что…

– Что, Пауль? – переспросила его жена, так как он оборвал себя, словно раздумывая, следует ли продолжать дальше.

– Документ, который он попросил подписать меня в качестве свидетеля, – ответил Пауль. – Ты не помнишь? Я сказал тебе об этом в то воскресенье, когда Жозефина Делл была здесь. Он позвал нас обоих в комнату и сказал, что хочет, чтобы мы засвидетельствовали его подпись. Он подписался черными чернилами, затем перевернул страницу, и мы расписались.

Берта Кул перевернула лист, изучая подписи на другой стороне, и подтвердила: