Летописец 2 - [84]

Хотелось долго материться, но времени почти не оставалось. Я посмотрел в глаза Нидалии и по обреченному взгляду понял, что она осознает всю трудность сложившегося положения.

— Нида, гони на поле вдоль деревьев! Они не должны видеть, куда вы делись. Потом повернешь на север к границе ваннов, — рыкнул я.

— А ты с нами не едешь? — удивленно спросила Мирьяна.

— Я постараюсь их задержать, — ответил я и, повернувшись к воительницам приказал: — Что встали? Шевелитесь! И ее прикрывать не забывайте!

После этого я повесил щит за спину, запрыгнул на кобылу и направился в сторону степняков. Всадники заметили, что добыча скрылась за деревьями перелеска. Они попытались обогнуть меня по дуге, но я поскакал им наперерез. Спрыгнув с коня, я достал композитный лук убитого мною кочевника, и начал отстрел первых всадников. С дополнительной защитой на спине было неудобно, но стоя на земле, я не переживал из-за тряски, так что посылал стрелы быстро и точно. Те кочевники, что раскручивали арканы, выпали из седел, но я не останавливался. Всадники проскакали мимо меня, но я развернулся и отправил вдогонку несколько оперенных посланцев. Понимая, что конь гораздо крупнее человека, я мысленно попросил прощения у бедных животных, но на чаше весов лежали жизни Марьяны и Нидалии, так что лучше уж кони, чем девчонки.

Своими действиями я привлек к себе внимание и степняки, оставив убегающих девушек в покое, полностью переключившись на меня. Стрелы летели в меня сплошным потоком. Я не стоял в одном месте, а постоянно смещался. Попадания получались по касательной, и кольчуга держала удары. Наконечники застревали в колечках, и со стороны я стал похож на подушечку для булавок. Во что превратился щит, я не видел, так как не хватало времени посчитать торчащие в нем острые палочки.

Несколько стрелков целенаправленно били по глазам, но я словно предвидел опасность и отворачивал голову. Стальной шлем хорошо держал удары, и я почти не чувствовал контузию. А потом закончились стрелы. И хотя лучник из меня неважный, но степняки перестали нервничать из-за предполагаемой опасности и приготовились меня заарканить.

Два десятка всадников подъехали ко мне и начали скакать по кругу. Кое-кто раскручивал сплетенные из конских волос веревки. Первая петля пролетела мимо, зато вторая точно села на плечи и затянулась. Я дернул на себя и всадник вместе с лошадью упал на землю. Я совершил перекат и придавил степняка. Рывок за шею и я вновь на ногах. Обнажив длинный клинок, я встал в позицию «бык», и начал раскручивать его над головой. Острое лезвие рассекло несколько арканов, и кочевники снова начали стрелять из луков. Десяток стрел попал точно в грудь, и я ощутил, что кольчуга пропустила наконечники. Боли я почти не чувствовал, но во избежание новых ранений, совершил перекат и громко зарычал.

Лошади кочевников рванули в разные стороны, но умелые наездники смогли успокоить напуганных животных. Неожиданно на меня налетел всадник на высоком белом жеребце и в качественной броне. Он попытался насадить меня на острие копья, но я сместился и, дернув за древко, уронил его на землю. Конь поднялся на дыбы и попытался лягнуть меня копытами, но я сделал шаг в сторону и ударил его кулаком по морде. Жеребец завалился на бок и когда поднимался, я запрыгнул в седло. Усмирять коня, когда в тебя снова стреляют из луков не самая простая задача, однако я стукнул его между ушей и, взяв в руку двуручный клинок, начал размахивать им словно прутиком над головой, по ходу дела рассекая попадавшихся на пути наездников.

Сражаться таким клинком сидя в седле, нетривиальная задача — всегда есть риск, что заденешь коня и полетишь вместе упавшим животным на землю. Я перестал заниматься ерундой и начал колоть тех, кто приблизился ко мне на расстояние удара. Я гонялся за степняками, а они почему-то начали кричать и убегать от меня. Кочевники перестали стрелять и рванули к основному войску. Учитывая то, что я значительно больше и тяжелее предыдущего владельца, скорость передвижения оказалась ниже. Я продолжал мчаться на степняков, а они попытались сбежать. Не понимая что происходит, я придержал жеребца и огляделся.

Оказывается, пока степняки возились со мной, они пропустили приближение погони и теперь около сотни всадников в кольчугах и шлемах-шишаках рубили кочевников в спины. Осознав, что дела у них идут плохо, оставшиеся степняки, направившись по просеке, попытались скрыться. Они бросили добычу, надеясь на то, что преследователи успокоятся. Однако облаченный в качественную кольчугу предводитель из озерного края дал команду догнать и уничтожить всех противников.

Убегать от княжеских воинов я не стал, и сидел в седле, наблюдая за тем, как мои враги гибнут под ударами разъяренных дружинников. Воевать больше не хотелось. Я устал, и у меня болело все тело. Я пока не знал, насколько серьезно ранен, так как в горячке боя совершенно не чувствовал боли, но чует мое сердце, что скоро накатит волна непередаваемых ощущений.

Полсотни дружинников продолжили погоню, а сам предводитель в сопровождении десятка воинов подъехал ко мне. На вид ему было лет тридцать. Бородатое лицо пересекал старый шрам, а в серых глазах застыло удивление. Он разглядывал меня и, судя по всему пытался сосчитать стрелы, торчащие в кольчуге. Осознав, что выполнить поставленную задачу нереально, так как многие из них просто обломились, он перевел взгляд на разоренный лагерь горе-охотниц. Несколько воинов отправились в том направлении и когда вернулись, что-то тихо сказали предводителю. Он снял шлем, усмехнулся и спросил: