Летописец 2 - [29]
— Мы коней в лагере оставили, а сами пешком прогулялись, а потом ночами на лодке возвращались, — рассказал я.
— А лодка где?
— Протекла она, вот поэтому и пришлось тут высаживаться, — ответил я.
— А домой, как возвращаться будешь? — продолжал задавать вопросы Данька. — Тут тебе не Суролтар, без княжеского дозволения по дорогам шляться негоже. Подорожная у тебя есть? С печатью.
— От вашего князя нет, а свиток из королевства имеется…
— Дак кому нужно ваше королевство, — отмахнулся богатырь. — Летом тута две бабы проходили. Вот у них все чин-чинарем имелось. Одна амазонка дочку барона из плена спасла и домой хотела вернуть за возна… тьфу-ты, за золотишко.
— И где же, если не секрет они в такой глуши подорожную достали?
— Дак я и выписал, — сделав удивленное лицо, ответил Данька.
— О, как, и за сколько, если не секрет? — усмехнулся я, предполагая, что вижу перед собой взяточника с большой дороги.
— Они мне историю правдивую и бой разминочный, а я им свиток с подорожной, — рассказал Данька. — Ты, я гляжу, воин старый, но видно пока не одряхлевший. Может, разомнемся? А то скучно тут в одиночестве сидеть.
— Так ты серьезно тут один бываешь? — удивился я. — А как же застава?
— Дак я же в секрете, вот и приходится по несколько дней куковать. Меня скоро Манька из дома метлой погонит, — тяжело вздохнул богатырь.
— Подожди, ты же говорил: Санька, откуда Манька нарисовалась?
— Дак Манька жинка моя, — пояснил Данька. — Баба-гром, а Санька тут на заставе живет. Я в ее хате ночую, когда в секрете не сижу.
— Хорошо устроился, — усмехнулся я. — В городе жена, тут боевая подруга…
— Дак какая она боевая, — улыбнулся Данька. — Санька ласковая.
— А твоя Санька случайно очередного богатыря под сердцем не носит? — с усмешкой спросил я. Бугай задумался и кивнул.
— Дак ведь и вправду округлилась она. Летом ко мне сама бегала, а нынче детишек отправляет. Видать, тяжела Санька. Ох, что ж Манька никак не понесет?
— Так как же она понесет, если ты постоянно на заставе сидишь? — удивился я. — Вот если бы ты дома чаще ночевал, глядишь и она бы округлилась.
— Дак не могу я домой вернуться, — тяжело вздохнул богатырь, — князь меня в погребе сгноит. Он мне как сказал, отразишь нашествие ваннов, будет тебе прощенье, а нет, так сиди на границе.
— А за что прощение? — удивился я.
— Дак я Свитиньку охранял, и она округлилась маленько.
— А Свитинька у нас кто? — уточнил я.
— Дак она племянница князя, — пояснил Данька.
— Я знаешь, о чем подумал, — с усмешкой произнес я, — что твоей Маньке нужно на зиму сюда перебраться и тогда она тоже округлится.
— Зачем? Я сам зимой в город вернусь, — заявил богатырь. — Ну так что, разомнемся маленько?
— Ну давай, а чем? У тебя есть тренировочное оружие?
— Дак зачем тренировочное? Мы по взрослому, до первой крови, — радостно улыбнулся Данька. — Тебе чем удобней, мечом или копьем?
— Да я привычен к длинному мечу, но видел ли ты такие? — спросил я и подошел к свертку, который мне передал ведун перед отъездом. Одноглазый старик настоятельно рекомендовал не вынимать клинок на земле ваннов. Однако мы на территории озерного края, так что пора бы взглянуть на этот легендарный «меч-кладенец». Судя по весу, он какой-то легкий и квиллоны, так назывались «рога» перекрестия, хоть длинные, но не имели наклона в сторону противника. Навершие, то есть верхушку рукояти венчал небольшой шарик с тремя острыми шипами по три сантиметра. Сам клинок имел широкое основание с неглубоким долом, но ближе к острию плавно сужался и становился похож на граненый меч-эсток. Скажем так, довольно странная конструкция. Интересно, им рубить можно или клинок сломается? Таких мечей в этом мире быть не должно, это какой-то гибрид клеймора, бастарда и эстока, но без специальных колец на рукояти, предохраняющих пальцы от ударов.
Я выполнил очередную настоятельную рекомендацию ведуна и, сняв перчатку, уколол палец о шип, который венчал навершие меча. Никаких спецэффектов не последовало, и я решил, что одноглазый старик потихоньку сходит с ума. По его словам, в этом мече жил дух его отца, но если он там, то я, вероятнее всего не заинтересовал бескрылого ангела. Ну, так даже лучше.
Данька приблизился ко мне и с любопытством рассматривал длинный меч. Богатырь провел ладонью над клинком и сказал:
— Этому мечу много лет и им давно никого не убивали.
Я замер от удивления и с интересом разглядывал могучую фигуру моего предполагаемого противника. Он открывался мне с новой стороны. Раньше я думал, что это простой деревенский бугай, — сила есть ума не надо, а тут вон какой интересный персонаж. Судя по ауре, он мог бы стать сильным магом, но учитывая то, что в этом мире дефицит энергии и люди не учат заклинания, он пошел по пути воина. И, судя по всему, считается в княжествах настоящим богатырем. Но как он определил, что этим мечом давно никого не убивали? Может у него есть какая-нибудь специфическая способность?
— А скажи-ка мне мил человек, как ты узнал, что этот клинок давно не пил крови? — полюбопытствовал я.
— Дак мне духи нашептали, — с серьезным видом сказал Данька. — Говорят, ты не настолько безобидный, каким кажешься. Но убивать тебя не нужно, потому что ты первым не нападаешь, а коль защищаться начнешь, то море крови пролить можешь. Ты глянь, поверил! Ха-ха! Точно поверил!
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев начал видеть странные сны. В них он смотрел глазами чародея Костóнтиса на другой мир, где существовала магия. Михаил не мог влиять на поступки мага, которого сослали из столицы империи на край света. Писатель просто ложился спать в Москве и наблюдал за бытом жителей иной планеты, набираясь новых впечатлений, чтобы днем продолжить написание очередного романа в стиле фэнтези. Но в один из дней маг Костóнтис встретил давнюю знакомую и для Михаила все переменилось…
Быть целителем — престижно. Стоит возложить руки на раненого героя — и вот он уже здоров, а тебе воздают почести и славу. Так представляла свою профессию молодая гномка, отправляясь на учебу в столицу. Однако, реальная практика на скорой помощи оказывается совсем не такой романтичной: пьяные бродяги, драки гномов, маги с психозами, бунтующая эльфийская молодежь, и всё это — в режиме постоянного аврала, а начальник — настоящий зверь!
Мир постоянно содрогался во множестве войн. Не имело значения, каким именно был повод: будь то нерешенный спор или же давно поглотившая разум злоба и месть, деление плодородных и богатых территорий или же многовековой конфликт между парой крупнейших государств. Даже боги и древние расы, что некогда населяли мир до людей, погрязли в пучинах сражения… Войны были всегда, сколько помнил себя мир со своего сотворения… Тогда сможет ли он преодолеть этот нерушимый и давно установленный закон? Обладая невероятной силой и волей, но не имея желания проливать чужую кровь… Обладая возможностью взять в свои руки пол мира, но не имея желания править… Сможет ли он, что не жаждет ни огромной власти, ни чарующей славы, ни несметных богатств, уйти от упрямой судьбы, что следует за ним по пятам?
Юрос и Антиопия разделены непроходимыми морями. Но раз в двенадцать лет, во время Лунного Прилива, вода опускается и открывается мост Левиафана, соединяющий восток с западом на короткие два года. Этого времени хватит, чтобы боевые маги Юроса навсегда поработили мир Антиопии. Но в этом плане появляются непредвиденные обстоятельства – трое эмигрантов из Антиопии, оказавшиеся в самом сердце Юроса. Они – единственное спасение для своего края и гибель для захватчиков. Грядет новый священный поход. Император Юроса собирает все силы, ненависть и подлость в армии боевых магов.
Не в добрый час столкнулись рассказчик и его друг Серега Трехтонник с какой-то городской сумасшедшей… которая оказалась ищейкой Старьбога.
Он отчаянно не хочет верить в пророчество, говорящее, что Она предназначена ему судьбой, его истинная пара. Она отчаянно в Него влюблена, но страшится той опасности, что таится в Его волчьих глазах.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.