Летом сорок первого - [59]

– Что, съели? Знай наших!

Но радость была горькою. Два немецких снаряда один за другим угодили в танк. Первый, гулко стукнув по броне, отскочил рикошетом от верхней части башни, а второй, чиркнув по макушке, сорвал тяжелую крышку люка с шарниров и отбросил ее куда-то в сторону. Оглушенный грохотом Закомолдин, подняв голову вверх, увидел кусок синего неба и край белого пушистого облака. В танк дохнуло свежим воздухом.

– Дышать легче! – мрачно пошутил бледный Силиков, из уха которого тонкой струйкой вытекала кровь. – Воздуха больше!

А там, у моста, отчаянно сражался танк артиллериста Вакулина, его поддерживали огнем из пулемета и автоматов бойцы Неклюдова и Шургалова, обосновавшиеся в немецких окопах. На этот неподвижный танк гитлеровцы и обрушили весь огонь.

– Воздух! – хрипло закричал Силиков, выглянувший из танка, чтобы осмотреться.

С северо-запада заходили на бомбежку две тройки самолетов. По двойному излому крыльев и шасси, что торчали, как хищные лапы коршунов, он опознал немецкие пикирующие бомбардировщики. Отходящий танк Закомолдина они могли уничтожить лишь прямым попаданием, но для бойцов, оборонявших подходы к мосту, появление «юнкерсов» означало смертный приговор. Спасало лишь низкое солнце, которое едва поднялось над лесом, оно ослепляло летчиков и снижало точность стрельбы и бомбометания...

«Юнкерсы» к удивлению и неописуемой радости пограничников, не разобравшись в обстановке у моста, – да и что они сверху могли увидеть: везде лишь одни немецкие танки и машины! – прошлись над колонною, сбросив бомбы и стреляя из пушек и пулеметов по своим же солдатам. С земли тут же полетели вверх опознавательные ракеты, но разноцветные огоньки тонули в клубах дыма. Нещадно чадили подбитые танки, бронетранспортер и автобус.

Закомолдин, поняв смысл сигналов, сам спешно выстрелил в сторону самолетов из ракетницы, выпустив, как и те, из колонны, зеленую и красную ракеты. Он вводил летчиков в заблуждение: мол, и тут свои, не бомбите, не стреляйте. Важно было выиграть время, отойти к спасительному лесу, укрыться в его зелени.

А потом по броне начали хлестать ветви деревьев, и Закомолдин с облегчением понял, что они все же успели, что Батюк молодчина, смог, двигаясь задним ходом, бросая машину из стороны в сторону, выбраться из опасной зоны, вывести танк из-под обстрела и бомбежки.

Только радоваться было нечему. Дело оборачивалось, в общем и целом, явно не в нашу пользу. Там, у моста, все еще продолжали героически сражаться пограничники, и вел огонь израненный, но все еще действующий, огрызающийся огнем танк артиллериста Вакулина.

Немецкие самолеты, так и не разобравшись в обстановке, не поняв, где свои, где чужие, улетели в ту сторону, откуда появились.

Силы защитников моста таяли, а немцы все наседали и наседали. Положение становилось все более безнадежным. Гитлеровцы стремились во что бы то ни стало захватить мост, который, видимо, был им крайне необходим для переброски войск к фронту. На штурм шли новые и новые танки, волнами двигались солдаты.

– Переправу наводят! – сообщил Силиков.

– Где?

– Ниже по течению.

Закомолдин посмотрел туда, куда указывал Силиков, и увидел, как с противоположного берега отчаливали три большие резиновые лодки, в которых находились немцы. Надо дать знать Неклюдову, он-то ближе к ним, начавшим переправу. И как бы читая мысли лейтенанта, из окопа, с фланга, длинными очередями хлестнул пулемет. По его ровному таканью Закомолдин узнал «почерк» Ляхоновича. Живой, значит, пулеметчик из Бреста! Пули веером легли возле правой лодки, поднимая фонтанчики брызг. А потом попали и в надувную лодку. Она странно, как проколотая футбольная камера, быстро стала терять свои округлые формы, опадать и оседать в воду. Солдаты соскакивали в реку и, подняв над головой автоматы, плыли в разные стороны. Одни назад к берегу. Другие вперед. А в это же самое время вдали, еще ниже по течению, в зоне недосягаемости для пулеметного огня, от берега отчалили сразу четыре крупные надувные лодки, в каждой из которых находилось по десятку солдат. Им никто не мог помешать переправиться через реку. Закомолдин, скрежеща зубами, навел на лодки прицельное устройство и дважды пульнул из пушки. Снаряды подняли высокие фонтаны воды, перевернули одну лодку.

– Черт побери! – ругнулся Закомолдин, понимая, что зря тратит последние снаряды на такую далекую цель, когда тут, под боком, на той стороне ждут его огня, его поддержки.

Когда Сергей взглянул на танк Вакулина, то сердце его сжалось от боли и сострадания. В танк один за другим угодили три снаряда, и он, дергаясь от разрывов, печально задымил. И этот дым, набиравший силу, черный и густой, сносимый легким ветерком назад, к мосту, словно дымовая завеса, укрывал защитников переправы.

Закомолдин облегченно вздохнул, когда из танка выскочил боец и перебежками, падая и вставая, бросился по настилу моста к своим. Одежда горела на нем. В руках он держал гранату. Лейтенант узнал артиллериста и облегченно вздохнул: жив, герой!

Сагетелян, тоже увидевший Вакулина, стал прикрывать его пулеметными очередями. Помогали ему своим огнем и бойцы из окопов. Но добежать до спасительных окопов Вакулину не удалось. На середине моста – то ли сраженный пулей, а может быть, и сознательно, зная, что именно там заложена взрывчатка и мост полит бензином, – артиллерист упал, и в тот же миг ярко взметнулось огненное пламя мгновенно вспыхнувшего горючего. Раздался оглушительный взрыв, и оба пролета моста, сорванные с опорного бетонного быка неведомой силой, вздыбились вверх и, рассыпаясь на куски и пылающие бревна, рухнули в реку...