ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой Вовка узнает, что началась война
— Вовка, вставай!
Вовка, поежившись от предрассветной прохлады, зевнул, потянулся и, подобрав ноги, сел. Конечно, спать на земле не очень удобно, даже если под тобой пушистые ветки елок и охапка сена. Им запаслись с вечера, притащили из ближайшей копны. На сено набросили домотканое рядно, которое Вовка взял у бабушки, плотное и жесткое, как парусина. Укрывались Санькиным пальто и драным зипуном Петруся.
С Санькой и Петрусем Вовка подружился еще в позапрошлом году, когда первый раз приезжал в деревню вместе с отцом. Сейчас отец на учении, а Вовка отдыхает у бабушки Пелагеи с мамой. Петрусь на полголовы ниже Вовки, учится в шестом классе и умеет свистеть с переливами, как соловей. Он охотно показывает Вовке, как надо закладывать пальцы и подгибать язык, чтобы свистеть, но у Вовки пока плохо получается.
Санька приходится Вовке двоюродным братом. Он с Вовкой одного роста, хотя на полгода младше. Санька конопатый, даже на подбородке веснушки, и толстый. Бабушка утверждает, что это от деревенского воздуха да от картошки. Санька хорошо играет в шашки, но в шахматах разбирается слабо, и Вовка всегда делает ему мат. Вовка сразу, как приехал, подарил брату патрон от боевой винтовки и медную пулю с приплюснутым носиком, а Санька в ответ отдал свой длинный пастуший кнут с короткой ручкой, на конце которой выжжена пятиконечная звезда, и научил им лихо щелкать.
На рыбалку отправились с вечера. Вовке все было интересно: и ярко мигающие звезды над головой и тихие всплески реки. А когда в костре испекли картошку и стали ее есть, Вовка почувствовал прямо–таки блаженство. Никогда раньше не ел такой вкусной картошки! Ее палочкой вытаскивали из костра, полуобожженную, с хрустящей коркой и рассыпчатым белым нутром, от которого шел горячий ароматный дух, посыпали крупной солью и, обжигая пальцы и губы, торопливо ели. Это был настоящий походный ужин! А потом, когда улеглись спать, по очереди рассказывали интересные и страшные истории.
Вокруг стоял лес, таинственно–мрачный, полный шорохов и звуков. От реки несло сыростью. Вовка спал плохо, часто просыпался и только перед самым рассветом крепко заснул. Но тут его растолкал Санька.
— Вставай, красноперых проспишь!
Было свежо, и Вовка, чтобы скорей согреться, стал энергично размахивать руками. Дома они с отцом каждое утро делали зарядку. Отец с большими тяжелыми гантелями в руках, а Вовка с маленькими. Отец у него военный, командир батальона. Вовка тоже мечтает стать командиром.
Санька, накинув на плечи старое пальто, искоса наблюдал за Вовкой, потом, подумав, сбросил пальто и начал, подражая брату, широко размахивать руками, приседать, подпрыгивать.
— Ух ты, здорово!
Вовка, разогревшийся зарядкой, зашагал по росистой траве к берегу. Там уже сидел Петрусь.
— Ну как?
— Тише ты! — Петрусь, не оборачиваясь, предостерегающе поднял руку. — Рыбу распугаешь.
Вовка подошел к товарищу и остановился. Река была серебристо–голубая, гладкая, как оконное стекло, и на этой глади застыли в неподвижности поплавки — пробки от бутылок с воткнутыми гусиными перьями. У самого берега согнутые камышинки да корни калинового куста, пружинисто покачивались в такт течению.
Над рекой стлался туман и в беломолочной пелене скрывался противоположный берег. Только видны были над туманом вершины сосен да елей да старая береза с сухой корявой веткой. Небо становилось бледно–голубым, легким, на нем медленно блекли звезды. Птицы еще не проснулись. Стояла удивительная тишина.
Не успел Вовка размотать леску и насадить червяка на крючок, как откуда–то издалека донесся глухой рокот, похожий на раскаты грома.
Мальчики прислушались. Было похоже, что приближается гроза. Но небо было чистым, безоблачным. Спустя минуту ребята ясно услышали рокот моторов.
— Вовка! Смотри, самолеты! — закричал Санька и, задрав голову, стал считать. — Пять… десять… восемнадцать… Ух ты, сколько их!
— И с зажженными лампочками. Зеленые, красные, фиолетовые, — добавил Петрусь, поспешно втыкая в берег основание удочки. — Силища!
На светлеющем предутреннем небе, среди поблекших звезд двигались самолеты с зажженными бортовыми огнями. Гул нарастал.
Вовка тоже воткнул в мягкий край обрыва свои удочки и подбежал к ребятам.
— Это военные учения, — пояснил он, — маневры. Мой папка сейчас там. Когда кончатся, он приедет к нам.
— Вовка, у тебя клюет! — спохватился Петрусь.
Мальчики кинулись к берегу.
Один из поплавков двинулся в сторону и нырнул. Вовка схватил обеими руками удилище и рванул вверх. Удилище согнулось под тяжестью, леска натянулась и почти над самой водой запрыгала, извиваясь, рыба с длинной зубастой пастью.
— Щука! — восторженно крикнул Петрусь. — Вовка щуку поймал!
Но его голос потонул в гуле моторов. Над лесом прошла новая группа самолетов. Не обращая на них внимания, мальчики шумно возились со щукой. Рыба была небольшая, но верткая. С трудом поместили ее в ведро.
Вдруг откуда–то из–за верхушек деревьев вынырнул самолет. Противно воя, он пролетел низко–низко недалеко от ребят. По речной глади внезапно запрыгали фонтанчики, словно с самолета высыпали камешки. «Как в кино, когда по Уралу плыл раненый Чапаев, — почему–то вспомнил Вовка, — а беляки стреляли из пулемета».
