Лето в Михалувке и Вильгельмувке - [61]
— Когда меня мама в одной рубашке увидела, что было…
А день отъезда из колонии приближается. Девочки уезжают уже завтра.
Давние обиды забыты; теперь уже ни домики, ни мебель из песка, ни шалаши не нужны.
Девочки дают мальчикам сплетенные из камыша корзинки и шляпки, метелки — чтобы подарить сестрам дома, а мальчики дают девочкам вырезанные из коры лодки, солонки, молотки, сердечки, крестики. Девочки уже в своей одежде, мальчики завтра будут взвешиваться, а переоденутся только послезавтра.
— Еще три дня осталось.
— Неправда, два.
— Три — сегодня тоже считается, мы же еще не обедали.
И снова: последняя вылазка в лес, последняя яичница, последнее купание, последняя игра в лапту.
Каждый думает о каком-нибудь подарке для своих — несколько грибов, зеленых шишек, бусы из черемухи, соцветия коровяка; даже бедный Дзядыга везет гостинец: шесть диких груш, найденных в лесу. А возвращается Дзядыга в свой подвал, где на ночь кровати нужно выставлять на середину, потому что по стенам вода течет.
Вот и наступило утро отъезда.
Еще только светает, еще в дымке белого тумана тонет лес, еще птица-мама в гнезде обнимает своих птенцов, оберегая их от утреннего холода. В спальнях гомон, потому что скоро завтрак и обратная дорога домой.
Последний сигнал трубы зовет на завтрак. Совсем мало мальчиков собралось у алтаря — остальные еще в спальнях, собирают вещи и проверяют, не забыли ли чего: расческу, шишки, зубную щетку. Уже во время молитвы тихо, на цыпочках подходят с перевешенными через плечо мешками — становятся на колени; их все больше, маленьких паломников.
И вот собрались все, и, когда после молитвы начали петь, сто пятьдесят голосов устремились в серое небо:
Тихо, неслышно из-за песни подкатили телеги.
Быстрый нешумный завтрак — и садятся.
Вот маленький Юзик Пшибыльский, вот Укротитель Тигров, Фраер Помпка с братом, Олек Лигашевский, который не успел доделать пруд у шалаша; отважный капитан Сулеевский, теперь маленький и невзрачный; благовоспитанный председатель Грудзиньский; и Здзисек, который любит смотреть на зеленые верхушки деревьев, и Забуцкий, который уже три раза должен был получить по рукам, и летописец Трошкевич.
— Все расселись?
— Все.
Телеги выезжают из леса на дорогу. А в Варшаве сто пятьдесят новых мальчиков радуются и считают дни:
— Через три дня я еду в деревню.
— Через два.
— Завтра.
