Лето в Михалувке и Вильгельмувке - [43]

И представьте — враг женщин на этот раз оказался прав: Разиняк вернулся. И его вовсе не воспитатели нашли, а он сам взял и вернулся.

Когда Разиняк получил от своего товарища хлеб и яйца, он пошел собирать грибы. Потом один мальчик сказал, что он знает, где растут три маленьких гриба, но не хочет их пока срывать, пусть они за ночь вырастут побольше; а другой мальчик сказал, что он никогда в лесу не заблудится, хотя леса и не знает, потому что он ориентируется по солнцу; если солнце с правой стороны, значит он идет вглубь леса, а если с левой, значит выходит из леса.

Разиняк встал так, чтобы солнце было с правой стороны, и пошел искать три маленьких гриба. Сначала он встретил мальчиков, потом никого не видел. Но он не боялся, а сел и ждал сигнала трубы. Потом ему надоело сидеть, и он снова пошел, но уже ничего не понимал; потом он начал плакать, потому что увидел какие-то горки, и от тех горок шел красный блеск. Потом ему казалось, что он слышит трубу, но он боялся идти, потому что не понимал, откуда звук. Он встал на колени под деревом и начал молиться, чтобы Господь Иисус вывел его из леса. И сразу услышал трубу и начал идти очень быстро, но, видимо, ошибся и вышел не к воспитателям, а к дороге.

Он сел у дороги на камень, потому что не знал, в какой стороне колония, и ждал кого-нибудь, чтобы спросить.

Мимо проходил пастух, но он не захотел сразу сказать.

— А что ты мне дашь, если я тебе скажу?

— У меня ничего нет, — говорит Разиняк. — Только носовой платок.

— Тогда давай носовой платок.

— Платок дать не могу, он колонистский, воспитатель будет сердиться.

И хорошо, что он не дал платок, потому что позже шли люди с серпами и сразу поняли, что Разиняк заблудился.

— А зачем ты, дурак, ушел от воспитателей?

— Я хотел найти три маленьких гриба.

— Подожди, вот воспитатели тебе сейчас покажут грибы!

Они проводили Разиняка до поляны, а от поляны он уже сам дорогу нашел.

И вы думаете, Разиняк исправился? Нет — он все так же продолжал опаздывать, только уже никогда не становился так, чтобы солнце было с правой стороны, и не искал маленьких грибов, которые за ночь должны вырасти.

Глава шестнадцатая Пение. — Что мешает петь. — Сказка про песню.

После завтрака на веранде проходят занятия по пению; но утром больше всего грибов, так как за ночь они повырастали и их никто еще не успел собрать, и мальчики — кто посмелее — убегают с пения, а те, кто не решился убежать и остался на веранде, сидят в дурном настроении и во время пения постоянно жалуются:

— Господин воспитатель, он толкается.

— Господин воспитатель, он пинается.

— Господин воспитатель, он не дает сидеть.

— Господин воспитатель, он щипается.

Один из воспитателей, человек целеустремленный и преисполненный веры в силу своего красноречия, замыслил побороть в мальчиках нелюбовь к пению.

— Хотите, мальчики, я расскажу вам сказку?

— Хотим, — отвечают они хором, а следом звучит одинокий голос:

— Правильно говорить не «хотим», а «пожалуйста, расскажите»!

Дело было во время второго завтрака, когда мальчики спокойно ели хлеб с маслом, когда никто никому не мешал и не жаловался: «Господин воспитатель, он подменил мне вилку» или «Господин воспитатель, он мне на суп дует».

И рассказал им воспитатель такую сказку.

Когда весь мир был сотворен — то есть закончен, готов, — всем пришлось признать, что он прекрасен. Среди волнующихся морей раскинулась суша цвета шоколада, на суше были возведены горы и высажены леса. Вершины гор присыпаны были снежным пухом, подножия устланы мягкой травой и цветами — белыми, синими, желтыми и красными.

В лесах было много разнообразных животных, маленьких и больших, совсем друг на друга не похожих. На деревьях птицы вили гнезда, а сами плавали в воздухе под парусами из разноцветных перьев. Королем птиц был орел.

Никто не знал, почему орел так высоко летает — выше луны, солнца и всех звезд. А орел не мог этого рассказать, потому что у него совсем не было голоса, как не было голоса ни у животных, ни у лесов, ни у морей, ни у людей. В мире все было так же прекрасно, как и сегодня, только тихо, немо и поэтому грустно.

Однажды орел взлетел высоко-высоко, в самое небо. Смотрит, ангелы собрались и чего-то ждут. А один ангел принес золотую коробку, открыл ее бриллиантовым ключом и достал нитку жемчуга; развязал он шелковую нить и начал всем ангелам жемчужины раздавать, каждому по одной. И был строгий порядок, никто из ангелов не толкался, не ругался, не жаловался и не кричал:

— Мне! Мне! Мне!..

А орел смотрел да удивлялся: что-то будет дальше?

Когда весь жемчуг был роздан, ангелы сели на скамьи, каждый положил жемчужину себе в горло, и началось пение.

Ах, как это было чудесно!

Орел плакал и смеялся от радости, а когда вернулся на землю, то затосковал: ничто ему было не любо — ни высокие скалы, ни волнение моря, ни мерцающие звезды, ни блестящий снег, — он думал лишь о золотой коробке, где хранились жемчужины песни.

«Я их украду», — решил наконец он.

Заметили птицы, что их король тоскует, что он потерял аппетит и сон, подолгу пропадает на диких вершинах, а часто и вовсе куда-то исчезает, — и тем грустнее им было, что они не умели ни говорить об этом, ни петь, ведь они были немые.