Лето в маленькой пекарне - [71]

– Что это за ЧЕРТОВЩИНА?

Полли тоже зарделась. Она знала, что рано или поздно придется столкнуться с чем-то подобным, хотя любая конфронтация попросту ей претила и предстоящее выяснение отношений казалось пыткой.

Она посмотрела в сторону, желая, чтобы рядом оказался Рубен. Ему такое нравилось. Он тут же ввязался бы в склоку. И даже наслаждался бы этим. Керенса тоже, она не стала бы увиливать. Даже Хакл, пожалуй, сумел бы разрядить обстановку, правда действовал бы спокойно.

Но Полли почувствовала себя ужасно, она была напугана и, более того, запаниковала, оттого что сейчас начнутся разборки с человеком, настроенным против нее. Однако в следующую минуту эти страхи показались ей глупыми: почему она все воспринимает так близко к сердцу? Она взрослый человек или нет? Надо справиться с этим, иначе какого черта она вообще называет себя деловой женщиной?

– Это просто фургон, – пискнула она.

– Нет! Это грязный план погубить мои средства к существованию! – заорал Малкольм, хотя было всего десять утра, а его «средства к существованию» должны были работать уже пять часов. – Вы что, решили добиться, чтобы моя мать умерла от голода? Таков ваш замысел? Вы пытаетесь все уничтожить? Вы и впрямь такая сука?

Полли покачала головой.

– Нет, – заговорила она. – Ничуть. Это просто… – Она приказала себе не плакать. Хакл ни за что бы не расхныкался. – Это просто… это просто единственное, что я умею делать.

Малкольм уставился на нее:

– Значит, вы готовы вырвать у человека кусок хлеба изо рта, хотя это его хлеб по праву?

– Что? Нет. Не в этом дело! Ну…

Малкольм подошел ближе: его красное прыщеватое лицо неприятно контрастировало с макинтошем горчичного цвета.

– Вы знаете, – буквально выплюнул он, бешено сверкая глазами, – я хотел стать профессионалом!

– Профессионалом какого рода? – дрожащим голосом спросила Полли.

– Трубачом! – ответил Малкольм, и его ответ прозвучал как нечто само собой разумеющееся. – И когда я не смог найти работу – потому что эта сфера совершенно заглохла, и, кстати, тут дело не в том, что́ вы умеете, а в том, кого вы знаете, – так вот, когда мне перекрыли кислород, я не позволил себя уничтожить, вам ясно?

– Не совсем… – пробормотала Полли, глядя в пол.

Она понимала, что не слишком хорошо справляется с ситуацией, и пыталась припомнить наставления Керенсы в том, как обрести уверенность в себе.

– Я просто взял себя в руки и никогда не оглядывался, и посмотрите на меня теперь!

«Ну да, скачешь тут на мокрой автостоянке в десять утра», – подумала Полли.

– Дурацкая чертова труба!

– Скучаете по музыке? – робко спросила Полли.

Малкольм коротко вздохнул, потом снова разозлился.

Полли только теперь заметила, что его губы выглядят весьма подходящими для игры на трубе: они были чуть выпячены и на них сразу появлялась слюна, когда он раздражался, как сейчас.

– Нет! – злобно откликнулся он. – Ну, немножко. В любом случае дело не в этом. Дело в том, что ВЫ должны уже извлечь пользу из уроков жизни.

– Я здесь на совершенно законных основаниях, – с дрожью в голосе произнесла Полли. – У меня есть лицензия.

– Да! – рявкнул Малкольм. – И это значит, что и Я могу находиться здесь на законных основаниях!

На стоянку въехала машина, притормозила под струями дождя, дворники бешено работали с хлюпающим звуком. Малкольм подошел к ней и постучал в окно.

– Надеюсь, вы не собираетесь покупать здесь хлеб, приятель, – бесцеремонно сказал он. – Потому что хлеб просто ужасный!

Полли зажала рот ладонью.

– Но… – заикнулась было она.

– Вы губите мой бизнес! – закричал сквозь дождь Малкольм, выпрямляясь. – А я уничтожу ваш! И посмотрим еще, кто продержится дольше!

Полли хотелось зарыдать.

– Почему вы не отправились куда-нибудь еще? – неистовствовал Малкольм. – Мне плевать, куда именно. Убирайтесь! Катитесь туда, откуда явились!

– В Плимут?

– Да! Я из старинной семьи Маунт-Полберна! Мы были здесь первыми.

Полли, впрочем, прежде его тут не видела.

– Угоняйте эту свою ржавую телегу и попытайте счастья где-нибудь в другом месте!

Еще одна машина вроде бы замедлила ход, потом люди, сидевшие в ней, увидели Малкольма, махавшего руками так, словно кто-то вторгся на частную территорию, и быстро передумали останавливаться.

– Здесь вам не победить! Вы не можете тут оставаться! Вы должны сдаться прямо сейчас. Вы потерпели неудачу в пекарне, и здесь будет то же самое! Конец!

Полли коротко всхлипнула, а потом сделала единственное, что пришло в голову, – резко опустила шторку на окне, захлопнула его и закрыла заднюю дверь.

Она осознала, что решения проблемы не существует. С другой стороны, она сейчас находилась в тепле и уюте, а Малкольм расхаживал снаружи под дождем. В конце концов, это уже было некоторым преимуществом. К тому же она могла спокойно поплакать.

Малкольм прокричал еще что-то, но, к счастью, благодаря ветру, дождю и работе генератора в фургоне Полли ничего не расслышала. Она выждала какое-то время, пока не высохли слезы, и постаралась объяснить себе, что Малкольм – просто ужасный и жалкий неудачник-трубач, хотя где-то в глубине души ей было страшновато открывать фургон.

Но все будет иначе, сказала она себе. Она противостояла жалкой посредственности, она выступала против тех, кто продавал ужасную, примитивную еду людям, не имевшим возможности получить что-то лучшее, – а ведь еда может быть лучше, а если еда лучше, то лучше и жизнь. А это уважительная причина для борьбы. Именно так.