Лето на Парк-авеню - [78]

– Меган, – сказала она и протянула руку.

– Верно. Меган. Прошу прощения. А это… это Элейн Слоун. Элейн, Эрик Мастерсон.

Элейн втянула подбородок и прищурилась. Я словно прочитала ее мысли: «Так, это он? Эрик? Тот тип, что пытается саботировать Хелен? Какого черта ты с ним связалась?»

Мне стало не по себе – я сама задавалась тем же вопросом.

Я даже не заметила, как допила шампанское и как разбился наш узкий круг, но вскоре Эрик увлек меня к бару в другом конце зала. Он несколько раз спросил, все ли со мной в порядке.

– Ты такая отстраненная.

– Нет. Нет, все хорошо.

Я не могла выбросить из головы реакцию Элейн на знакомство с ним, как и новость о том, что Кристофер расстался с Дафной.

Эрик протянул мне очередной бокал шампанского и похвалил мое платье и прическу. Он не сводил с меня глаз, словно я здесь была единственной женщиной.

Мы продолжали говорить, пока не мигнул свет и не прозвенел колокол, и тогда потянулись со всеми в большой банкетный зал. Продвигаясь сквозь толпу, я заметила Кристофера. Он смотрел прямо на меня. Я улыбнулась и отвела взгляд, смутившись непонятно чего.

В зале стояли десятки круглых столиков, на каждом – плоская ваза с цветами и карточка: «Хёрст», «Конде Наст», «Эсквайр», «Вэнити-фэйр», «Рэндом-хауз», «Даблдэй», «Нью-Йорк Таймс» и т. д. «Космополитен» был в числе последних, и Хелен это не обрадовало.

– Уж посадили бы нас в кухне, – сказала она, надувшись и перебирая пальцами салат. – Мы должны быть впереди, рядом с «Хёрстом».

Когда подали ужин, но еще не началась церемония награждения, я извинилась и вышла в дамскую комнату, которая была отделана лучше, чем гостиные у большинства людей: мраморные полы и стены, золотые краники и служащие в форме, готовые подать свежие мягкие белые полотенца.

Возвращаясь обратно в банкетный зал, я чуть не налетела на Франческо Скавулло.

– Ну-ка, постойте, я вас знаю? – сказал он после того, как я извинилась.

– Я Элис Уайсс. Секретарша Хелен Гёрли Браун.

– А, да, конечно. Ну вы и красавица сегодня, – сказал он, улыбнувшись.

– Никому не говорите, – я наклонилась к нему и добавила шепотом, – но я обчистила Гардеробную.

Он рассмеялся.

– Ваша тайна в надежных руках.

– Эй, – услышала я чей-то голос, – а я и не знал, что вы знакомы.

Мы переглянулись, и сердце мое забилось быстрее.

– Кристофер, – Франческо пожал ему руку и указал на меня, – я так понимаю, ты уже виделся с Элис?

– Виделся. Она, если не знаешь, одаренный фотограф.

– Да ну, – Франческо повернулся ко мне и помахал пальцем, словно укоряя меня. – Вы скрыли это от меня. Почему сразу не сказали?

– Просто я не настоящий фотограф. Я только надеюсь когда-нибудь стать им.

Подошел еще один человек и заговорил с Франческо.

– Ты на самом деле ослепительна сегодня, – сказал Кристофер.

Кажется, я его поблагодарила, но точно не помню. Мы смотрели друг на друга. Тем же взглядом, что тогда, на Кони-Айленде. Кто-то прошел мимо нас в зал, и я услышала аплодисменты через открытую дверь. Церемония награждения проходила без нас, но мне было все равно. Что-то менялось между нами, открывая пространство для чего-то нового. И это меня пугало. Я не хотела потерять такого друга, если у нас не сложится чего-то большего.

– Так, э-э, – сказал он, – ты еще намерена увидеться в эту субботу, как мы планировали?

– Ну да. Конечно. Обязательно.

– Окей. Хорошо.

Дверь в зал снова открылась, обдав нас новыми аплодисментами.

– Что ж, – сказала я, – мне нужно вернуться туда.

Кристофер придержал дверь для меня, мы вдвоем вошли в зал и пошли каждый в свою сторону.

Глава двадцать шестая

В ту субботу мы с Труди пошли завтракать в нашу кондитерскую на Лексингтон-авеню и сели, как обычно, за стойкой.

– Поверить не могу, как там день пролетает, – сказала она, рассказывая во всех подробностях о своей новой работе. – Когда я в «Бергдорфе» работала, я считала минуты до перерыва. А теперь я весь обед работаю и сама не замечаю. Я не говорила, что мне показывали, как читать светокопии?

– Это круто, Труди.

Я отпила кофе и спросила про Милтона Стайнера, молодого архитектора, положившего глаз на Труди; она уже выпивала с ним после работы.

– Он предложил встретиться сегодня вечером. У меня будет субботнее свидание. И – я не говорила? – ему нравятся веснушки.

– Ну вот видишь, – рассмеялась я.

– Со мной такого никогда не было. Такое чувство, словно я во сне. Словно живу чужой жизнью. Ну, знаешь, когда ты первый раз сказала, что мне нужно стать архитектором, я подумала, ты просто, ну, того, – она покрутила указательным пальцем у виска. – А теперь я думаю: почему нет? Я могла бы пойти в вечернюю школу. Мне только двадцать два. Я смогу.

– Конечно, сможешь.

Я улыбнулась и подумала о моей собственной мечте – как я приблизилась к тому, чтобы стать фотографом, как многому научилась у Кристофера.

И, едва выйдя из кондитерской, я помчалась домой, чтобы подготовиться к встрече с ним. Раньше я не стала бы суетиться, но в тот день, расчесывая волосы и рассматривая себя в зеркале, решила переодеться. Я надела облегающие джинсы и синюю блузку без рукавов, перетянутую в талии. Тронув щеки румянами, а губы – помадой, я взяла флакончик «Эмерод» и капнула за ушами и на запястья.