Лето - [5]

А во дворе Иван, на минуту оторвавшись от работы и поглядывая в сторону дома, говорит Тотье:

– Эдакого полоумного и впрямь будешь бояться.

IV

На следующий день Йоозеп просыпается ранее обычного, отдает во дворе необходимые распоряжения, быстро выпивает кофе и переодевается. Свою охотничью куртку и брюки он бережно вешает на стенку и закрывает простыней. Потом долго шагает по комнате из угла в угол и нещадно курит. Наконец останавливается перед платяным шкафом, открывает дверцу и тщательно рассматривает свой длинный сюртук.

– Черт его знает, – бормочет он про себя. – Можно и так и этак… всяко можно… но Юри-Коротышке хотелось бы все же показать, что…

Уставив глаза в потолок, он пытается припомнить, какой сюртук был в свое время на кистере. Ну да, конечно… и как это он мог забыть! – кистер всегда носил серый, с «ласточкиным хвостиком». Теперь надо бы ему показать… Конечно, следует ему показать…

Тут ему вспоминается и кое-что другое. Он подбегает к столу, открывает маленькую коробочку, вынимает из нее толстое кольцо, украшенное рубином, и энергичным движением надевает его на указательный палец правой руки.

– Так! – негромко произносит он при этом.

Затем, постояв еще несколько минут перед шкафом, торопливо сбрасывает пиджак и облачается в сюртук. Эти движения его тоже сопровождаются еле слышным «так». Вообще пока все идет как по маслу и нет никакого основания полагать, что в дальнейшем может приключиться какая-нибудь неудача. Но тут возникает вопрос: какой головной убор ему выбрать? К этому костюму лучше всего подошла бы черная шляпа с твердыми полями, так называемый котелок, но Йоозепу до того тяжело расстаться с фетровой, украшенной пером! И что бы вы думали: действительно, последняя одерживает победу над котелком. С радостью обулся бы Йоозеп и в свои коричневые сапоги для верховой езды, но при длинном сюртуке это было бы чересчур заметным диссонансом. Меньше всего забот доставляет ему хлыст.

«Эту вещь можно носить при любом костюме», – говорит он себе и, внимательно оглядевшись во дворе по сторонам, выходит за ворота. Каким-то чудом нога у него быстро поправилась и совсем не затрудняет ходьбу.

Со склона холма все Паунвере видно как на ладони. Как много и вместе с тем как мало времени прошло с тех пор, когда он в последний раз шагал по этой дороге! И эти кусты сирени у обочины, и эта березовая роща там впереди – как все это знакомо Йоозепу Тоотсу! О-хо-хо, сколько раз бывало, возвращаясь из школы домой, он усаживался под этими березами и рассматривал обмененные им в школе вещицы. Сколько раз останавливался у кустов сирени и строил планы, как отомстить Юри-Коротышке! Чудесное было время! Что бы там ни говорили (спорить, разумеется, можно обо всем), но то была чудесная пора!

А вот и знакомая серая колокольня! И та старая зеленоватая крыша там невдалеке! Они могли бы рассказать о многих удивительных событиях. Какие забавные штуки выкидывали порой эти букашки, которые шумной гурьбой высыпали из школы во время перемены и затевали на берегу реки веселую возню!

Тоотс в раздумье останавливается неподалеку от небольшого домика, стоящего близ шоссейной дороги.

«Верно, это он и есть», – бормочет он про себя и медленным шагом направляется к домику. Кажется, будто он не решил еще окончательно – заходить или нет. Но из окна его, конечно, успели заметить и, должно быть, теряются в догадках – кто этот шикарно одетый господин.

Во дворе возится у свинарника пожилой худощавый человек с рыжеватой козлиной бородкой. Услышав приближающиеся шаги, он поднимает голову и вытирает руки о синий фартук. Лысая голова его поблескивает на весеннем солнце подобно стеклянному шару, какие иногда садовники ставят на клумбах. Блеск сдвинутых на лоб очков еще больше увеличивает это сходство.

Тоотс снова на минуту приостанавливается, как бы стараясь вспомнить что-то очень далекое, затем приближается еще на несколько шагов и здоровается.

– Здравствуйте, здравствуйте! – торопливо и приветливо отвечает человек с козлиной бородкой. При этом он, учтиво поклонившись Тоотсу, смиренно складывает руки на груди, словно ожидая приказаний. Тоотс вглядывается в лицо приветливого человека и вдруг что-то вспоминает: так и есть, если не все прочее, то глаза эти он уже где-то раньше встречал. Этот взгляд… заискивающий и улыбающийся… Ну да, так и есть! Теперь ясно: как-то однажды произошло необычайное событие, и тогда глаза эти глядели на Тоотса с такой страшной злобой. Да, да… хм-хм-хм…

Тоотс с трудом подавляет смех, уничтожив его, так сказать, с корнем, и спрашивает:

– Могу я видеть Аадниэля?

– Аадниэля? – повторяет козлиная бородка. – Аадниэля – а почему бы и нет. Будьте любезны, заходите. Или, если желаете, я позову его сюда?

– Да, пожалуй, – отвечает Тоотс после некоторого размышления. – Лучше позовите сюда.

– Одну минуточку.

Услужливый человек собирается уже войти в дом, но на пороге оборачивается к Тоотсу, пристально вглядывается в него и, вежливо улыбаясь, спрашивает:

– Разрешите узнать: не будете ли вы господин Тоотс?

– Он самый, – кивнув головой, подтверждает Тоотс. – Я и есть. А если я не ошибаюсь, то имею честь беседовать с портным господином Кийром.