Лето быстрых перемен - [36]
После этого я вновь вернулся к упражнениям, зная, что через десять минут завтрак будет почти готов.
«Хотели свадьбу сыграть? – переспросил я, улегшись на пол вверх животом. – Ну и пусть хотели! А где гарантия, что за день до свадьбы не встретишь свою настоящую половинку, которую никогда и ни с кем не спутаешь?!».
«Лена была знакома с Ковалёвым три или четыре года! – возмутился я, вращая поднятыми над полом ступнями. – Что твой московский месяц против нескольких новоградских лет!».
«Да не скажи… В Москве иным день за месяц зачтётся – это, как попадёшь!».
Отжимания от пола я тоже не очень-то жаловал, но «двадцаточка» была обязательным номером программы и, после разминки ног, пришлось безропотно принимать упор лежа.
«Ещё неизвестно, что за братец у этого Ковалёва. Уж больно знакомая у него фамилия…», – подумал вдруг я о Вадике Каперском со старой фотографии рядом с Царь-колоколом.
«А Фенькин – сволочь! Да и Вита Александровна, видать, та ещё стерва, – воспоминания о самовлюблённых новоградских нуворишах даже при отжиманиях не доставили мне удовольствия. – Ну и друзья у Гнедина…».
«Думаешь, твой банкир лучше?», – этот вопрос я задал себе уже во время серии заключительных приседаний, но так и не ответил на него, потому что стал сосредоточенно подсчитывать их количество.
Сыр, масло, кетчуп, колбаса из холодильника, банка растворимого кофе и сахар из подвесного шкафчика – все эти действия были отточены годами и заняли у меня не больше пары минут.
Кусочек хлеба в тостер, сварившуюся вермишель из дуршлага – в тарелку. Вот и всё, завтрак готов!
Жуя привычную еду, я вполуха слушал негромкую музыку и спокойно размышлял над тем, что скажу сегодня Гнедину при встрече. Некоторые вещи казались сейчас самоочевидными, но, без согласия моего клиента, я всё равно ни за что бы не стал ими заниматься.
Я позвонил Александру Ивановичу около половины десятого и был несколько удивлён, услышав в трубке его сонный голос.
– В Цюрихе сейчас только просыпаются, – пояснил Гнедин и поинтересовался, как идут дела.
– Есть кое-что заслуживающее внимания, – уклончиво ответил я. – Хотя, сами понимаете, это не для телефона…
– Разумеется, – откликнулся Гнедин уже гораздо более бодрым голосом. – Думаю, мы сможем увидеться в ближайший понедельник. Я вам позвоню.
Мне совсем не хотелось терять ближайшие дни.
– Александр Иванович, я мог бы пока продолжить работу?
– Действуйте по своему усмотрению, – благословил меня Гнедин и, попрощавшись, отключил связь.
Прежде чем двигать в гости к Ковалёву, я заехал в контору. Во-первых, для того, чтобы повидаться с Максимычем, а, во-вторых, чтобы навести кое-какие справки.
Шеф встретил меня как родного, и в течение получаса мы с ним обменивались своими новостями.
– Так ты не собираешься в отпуск? – удивленно спросил Маркелов, когда услышал о продолжении истории с банкиром.
– Только не сейчас, – уклончиво откликнулся я. – Разве, через месячишко…
В ответ на это, Максимыч недоуменно покрутил головой и полез в карман за очередной сигаретой.
– Как знаешь… Честно говоря, я был готов заменить тебя в этом деле сразу по возвращении!
Я пообещал держать его в курсе событий и, заметив, что Маркелов задымил с удвоенной энергией, быстро вымелся из кабинета.
Комнатушка Кости Слепнева находилась в самом конце коридора рядом с кладовкой и женским туалетом, что вечно давало повод нашим шутникам поиздеваться над парнем. Костя обычно не обижался на эти насмешливые выпады и отшучивался тем, что у себя на отшибе он чувствует себя ничуть не хуже, чем Абрамович на Чукотке.
Хотя Слепнев числился в агентстве системным администратором, помимо повседневного надзора за нашим довольно-таки обширным компьютерным хозяйством, он также с успехом выполнял функции своеобразного консультанта-историографа.
Дело в том, что к своим сорока пяти, Костя успел не только в совершенстве постичь премудрости наладки и функционирования всевозможнейшей электронной техники, но также основательно изучил криминальную историю родной Москвы, по крайней мере, за последние полстолетия. Благодаря своим весьма и весьма впечатляющим познаниям в этой области, Слепнев мог практически без подготовки, рассказать вам, чем занималась в столице та или иная преступная группировка, где и как промышляли разные маньяки, а также, каким образом правоохранительным органам удалось выйти на след какой-нибудь малоизвестной банды.
Он знал уйму интереснейших историй о возникновении и последующем развитии практически всех крупных организованных преступных группировок Москвы и Подмосковья, мог почти безошибочно назвать вам место и время солидных криминальных разборок, попутно сообщив о применявшемся при этом оружии и количестве жертв с обеих сторон. Кроме того, Слепнев на память знал сотни имён и кличек уголовных авторитетов, их послужной список и, наверно, без труда стал бы одним из самых ценных сотрудников музея криминальной истории, появись когда-нибудь таковой на карте нашего мегаполиса.
Сведения Костя черпал буквально отовсюду: из газетных публикаций, телевизионных программ, Интернета, ну и, конечно, из своих чуть ли не ежедневных бесед с сотрудниками уголовного розыска, в котором и сам успел поработать больше пятнадцати лет, до того, как пришёл в наше агентство.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.