Лето быстрых перемен - [3]

– Тридцать долларов в час, – пробормотал я, – Но это меньшее, на что соглашаются наши ребята.

Гнедин раздумывал не дольше секунды:

– За то же время я буду платить вдесятеро больше. Попросите еще – добавлю.

Максимыч никогда не простил бы отказа от такого суперпредложения. Кроме того, я подумал, что жена банкира вполне может выдать свою любовную связь в первый же день слежки и тогда ничто не помешает нам с Юлькой улететь в Сочи в следующий вторник.

Услышав утвердительный ответ, Гнедин молча достал из пиджака фотокарточку супруги и протянул мне.

– Её зовут Лена… Елена Константиновна.

Признаться, я ожидал, что жена Александра Ивановича – красавица и нисколько не ошибся в предположениях.

Елену Гнедину сфотографировали в тропическом парке, сидящей в шортиках и голубой футболке в тени цветущих магнолий. Снимок был среднего формата, однако это не помешало мне разглядеть ее милое, чрезвычайно привлекательное лицо с умными, слегка грустными глазами. На вид я бы дал Гнединой немногим больше двадцати, но, памятуя о чудесах дорогого макияжа, тут же усомнился в собственной оценке.

– Лене тридцать лет, – подсказал Гнедин, без труда разгадав мои сомнения. – У нас есть дочь, которой скоро восемь…

Похоже, наступил мой черед задавать вопросы.

– Когда у вас возникли подозрения относительно супруги?

– Недели три назад. Тогда я начал замечать, что жена вдруг стала немного странной…

– В каком смысле?

Гнедин задумался.

– Знаете… показалось, что она сторонится меня и, потом, такое впечатление, будто Лена чем-то здорово смущена.

– Допускаете проблемы со здоровьем? – мне хотелось сразу очертить тот круг, внутри которого потом придется проводить поиск. Кроме того, из опыта было известно, что некоторые мнительные мужья весьма нестандартно оценивают поведение своих Бог весть чем озабоченных подруг.

Услышав вопрос, банкир энергично замотал головой:

– Это полностью исключено! У нас домашний врач, который следит за подобными вещами. Кстати, буквально на днях он подтвердил, что здоровье Елены не вызывает волнения.

Такой ответ сразу снимал ряд подозрений, а потому я решительно сменил тему:

– Александр Иванович, где вы живете?

Он не успел ответить, потому что на столе зазвонил один из телефонов и Гнедин пошел брать трубку.

Разговор затянулся на несколько минут и этого времени мне хватило, чтобы повнимательнее осмотреться.

Размеры и роскошь гнединского кабинета были сродни апартаментам европейского премьер-министра – что-то похожее я уже видел по телевизору. Дорогая мебель, отполированный до блеска дворцовый паркет, тяжелые бархатные гардины на окнах и хрустальные люстры под потолком – все это показное великолепие создавало у посетителей вполне определенный настрой и, разумеется, должно было свидетельствовать в пользу хозяина кабинета.

Если бы не телефоны и компьютер на столе да огромный плазменный экран с акустикой в дальнем углу, я, наверное, усомнился в том, что мы все еще продолжаем жить в двадцать первом веке.

На стене напротив окон висели четыре картины, которые напоминали работы французских импрессионистов, из тех, что, время от времени, продаются на «Сотби» за бешеные деньги.

Живопись живописью, но больше всего мне понравились затейливые напольные часы чуть выше человеческого роста, которым, по самым скромным прикидкам, было не меньше полутора, а то и двух сотен лет. Внутри резного корпуса из темного ореха, за дверцей с круглым стеклянным оконцем, помещался большой эмалевый циферблат с тонким медным ободком и острыми стрелками. Через крупное отверстие в середине циферблата были видны многочисленные шестеренки и колесики мудреного механизма. Вокруг центральных часов по кругу расположились десять других, размером поменьше. Когда я напряг зрение, мне удалось увидеть, что на главном, большом циферблате, латинскими буквами было выведено слово «Moskau», а на других, маленьких, – названия известных городов по всему миру, включая Нью-Йорк и австралийскую Аделаиду. Каждые часы показывали свое время. Самый верхний прибор внутри этого антикварного чуда представлял собой старинный секундомер со стрелкой длиною в указательный палец. Увы, я так и не успел поразмышлять над тем, кто следит за точностью хода замечательных часов, потому что Гнедин положил телефонную трубку.

Когда Александр Иванович вернулся на свое место, мне даже не понадобилось напоминать ему вопрос.

– У нас квартира в «Камелоте» на Фрунзенской набережной, – он достал визитную карточку и быстро написал на ней домашний адрес и номер своего мобильного телефона.

После того, как гнединская визитка исчезла в кармане, я продолжил расспросы:

– У Елены Константиновны есть машина?

– Сейчас у нее серебристый «Брабус»-купе, – скромно заметил Александр Иванович, а я сразу же мысленно представил себе эту немецкую штучку со стремительными обводами и супермощным движком, вполне годящимся для серьёзного ралли.

– Как с охраной? – спросил я, записав в блокнот номер автомобиля.

Гнедин недовольно поморщился:

– Лена терпеть не может охранников, так что пришлось уступить.

«В конце концов, – подумал я. – Не мне переживать за безопасность Елены Константиновны, а отсутствие телохранителей лишь упрощает дело».