Лето без милосердия - [3]

— Ваше величество, — граф поклонился вновь, ниже прежнего. — Я понял вашу позицию и донесу её до моего сюзерена. Позвольте ещё спросить, согласится ли Андар на временное перемирие до переговоров?

— На время переговоров, как это и принято во все времена, — поправил король. — А до того — пока не идут переговоры, идёт война.

Вот так, и только так. Король Андара не отдаст вам за бесценок преимущество, вырванное, можно сказать, зубами — отчаянным броском Ларка через горы, сумасшедшими вылазками его людей, усилиями Тайной канцелярии и магов Гильдии. Погодите, вот ещё флот подоспеет… два флота — морской и воздушный. Сами пощады запросите!

Король Андара был миролюбив, но вовсе не отличался излишним милосердием, и пришла пора напомнить это неуёмным соседям.

— Пощады! — Женя хохотала, уворачиваясь от разошедшейся Сильвии. — Спасите! Я щекотки боюсь! Сдаюсь! — она упала на траву, и довольная Сильвия тут же уселась рядом. С растрепавшейся причёской, сияющими глазами и широкой, совершенно детской улыбкой, она притягивала взгляд не глянцевой красотой признанных красавиц, а милой девичьей простотой. «Ларк дураком будет, если не оценит», — невольно подумала Женя, и тут же фыркнула: бедолага принц и знать не знает, что его снова заочно женили. Правда, на этот раз не король, но тем хуже для принца: короли пусть занимаются государственными делами, а в делах любовных удача просто обязана быть на стороне женщин.

— Хорошо, что тётушка Лили-Унна не видит, — Сильвия подобрала юбки и потянулась сорвать едва начавший распускаться густо-фиолетовый колокольчик.

— А что мы делаем такого, что не понравится тётушке? — удивилась Женя.

— Ну как же! Неподобающе! Некрасиво двум юным дамам скакать по саду, уподобившись глупым козам, и валяться на траве, рискуя испортить платье!

Последняя фраза получилась настолько точно с интонациями тётушки Лили-Унны фор Гронтеш, и впрямь отличавшейся редкостным занудством и чопорностью, что Женя снова фыркнула и, не выдержав, рассмеялась. Сказала сквозь смех заговорщицким шёпотом:

— То, о чем твоя тётушка не знает, её не опечалит. Нас здесь только двое, и мы никому не скажем!

— А знаешь, мне кажется, она влюбилась.

— Кто?!

— Да тётушка же, — Сильвия прибавила к фиолетовому цветку нежно-лиловый и ярко-розовый, прислонила к платью: — Мне пойдёт?

— Красиво, — слегка ошарашенно ответила Женя. Представить старшую барышню, а вернее, старую деву фор Гронтеш — влюблённой! — не получалось совсем. Никак. Хотя, конечно, Женя не настолько близко её знала, чтобы судить безошибочно… может, за её чопорностью таится мечтательная натура, которой только подавай романтику? — И кто же, по-твоему, покорил её недоступное сердце?

— Да этот же, — Сильвия забавно хмурилась, вспоминая, и прищёлкивала пальцами: — Этот, друг господина Варрена, который из полиции.

— Фенно-Дераль? Серьёзно?! Никогда бы не подумала. Хотя ей подходит, почему бы и нет. Он такой суровый и весь в работе, его боится половина столицы, — Женя мечтательно прищурилась, подумав вдруг, что все это можно сказать и о Варрене. — Надо же, оказывается, у нас с твоей тётушкой схожие вкусы.

— Ой! Она едет! — за оградой мягко проплыла карета с гербом фор Гронтешей на дверце, Сильвия вскочила и принялась отряхивать и расправлять платье. Женя встала:

— Не бойся, нас оттуда не видно, розы прикрывают. Но ты права, лучше пойти встретить.

— Может, письмо? От Рени или отца, — Сильвия вздохнула. — Тётушка ведь обещала забрать меня вечером, ещё рано.

Женя стряхнула с её юбки прилипшие травинки.

— Что гадать, сейчас узнаем. Пойдём.

Лили-Унна фор Гронтеш и впрямь не стала бы забирать племянницу раньше обещанного. Она всей душой одобряла, что Сильвия проводит время с будущей мачехой и «сестрицей Джегейль», считая, что те хорошо влияют на взбалмошную «несносную девчонку». К тому же Эбигейль фор Циррент куда легче ввела бы в общество свою будущую падчерицу, чем Лили-Унна, почти всю жизнь безвылазно просидевшая в родовом замке. Хотя в общество Сильви не рвалась, заявив с достойной отца-адмирала твёрдостью:

— Мой первый бал будет тот, на котором я смогу танцевать с принцем Ларком!

Обе тётушки тогда рассмеялись, а Женя, обняв упрямо вскинувшую подбородок девочку, сказала:

— И очень даже правильно! Что за спешка? Пусть дождётся приличных кавалеров.

Пока же Сильвия ждала не кавалеров, а писем от отца и брата, и Женя старалась не касаться лишний раз этой темы.

— Тётя, письмо? — выпалила девочка, едва войдя в гостиную.

— От Реннара, — Лили-Унна протянула свёрнутый плотный лист. — Читай, дорогая, это твоё.

— Здравствуй, сестрёнка! — Сильви, простая душа, и не подумала скрывать написанное, начала читать вслух, да ещё и с выражением, как в школе на уроке. — Со мной все благополучно и даже, я бы сказал, скучно. В то время как на юге жарко и столько возможностей отличиться, у нас здесь изо дня в день одно и то же, и я, пожалуй, скоро покроюсь плесенью. Надеюсь, ты не скучаешь в столице, как я здесь, а то с тётушки станется закрыть тебя в доме, чтобы не набралась дурного от столичных вертихвосток, — Сильвия подняла голову от письма, с улыбкой взглянула на обеих тётушек и сказала: — Рени бывает такой смешной, правда? — И продолжила: — Хочу думать, что я ещё успею совершить в этой войне что-нибудь более героическое, чем мои нынешние заботы, пусть они сто раз нужны и даже необходимы. Право же, мне стыдно будет гордиться работой в тылу, в то время как все мои друзья сражаются. Очень по тебе скучаю, напиши, чем ты занимаешься, как проводишь время, не присмотрела ли ещё жениха. С любовью, твой братец Рени.