Лето без каникул - [64]

Русаков собрался в город с вечера. Но в последнюю минуту перед отъездом вдруг оказалось, что надо подписать чеки, доверенности и еще какие-то бумажки; потом прибежала заведующая фермой из Малых Пустошей — никак корова не растелится, — пришлось искать ветеринара и везти его на ферму; а когда, наконец, машина тронулась в путь, ей преградил дорогу Володька Рюмахин: «Иван Трофимович, привезите из города несколько мотков провода, побольше изоляционной ленты, еще, если удастся, парочку моторчиков, электроплиточек, побольше спиралей на двести двадцать — в общем, вот списочек! Поздно почему? А я в Посаде проводку делал. Денег не хватит? Моторы можно по безналичному, а на всякую мелочишку возьмите мою сотнягу».

Светало, когда русаковская машина пронеслась мимо Игоря, сидящего на скамейке у дома. Он смотрел ей вслед и подумал с грустью:

«Вот и я так уеду».

36

Русаков обещал вернуться на третий день. Ребята встречали его на переправе. Игорь волновался: а вдруг ничего не вышло у Ивана Трофимовича? Вот если бы на вечерний, тогда другое дело. Пожалуйста, держи экзамен. Но он не может учиться на вечернем. Хорош вечерник, который живет за триста километров от института. Игнашов, может быть, в душе и завидовал ему, но внешне проявлял полное равнодушие ко всяким вузовским разговорам. А ну их к черту, эти вузы, если они напоминают о каких-то неприятных подробностях из биографии человека. Но в общем-то в Игоре не видели какого-то особого счастливца. Ведь сами они тоже скоро будут студентами. Пусть заочных факультетов. Но студенты. И скоро, очень скоро. С нового года. И еще утешали Рюмахина:

— Да привезет тебе Русаков и провода, и моторы, и лампочки.

А Володька сокрушался:

— Нет, ребята, оплошка вышла. Надо бы — прыг в машину и самому в город. А я на председателя понадеялся, халатность непростительная.

Русаков показался на дороге засветло. Андрей, увидев машину, первый раз за все лето нарушил расписание и дал отправление парому на три минуты раньше срока. Скорей, скорей, жми, ребята, тяни дружней! С другого берега Иван Трофимович, высоко подняв руки, приветствовал ребят. В мегафон Андрей пробасил с середины реки:

— Как дела, Иван Трофимович?

В ответ от берега до берега пронеслось и эхом откликнулось:

— Наша взяла!

Чем раньше паром причалил, тем больше ему пришлось стоять. Целых двадцать минут. На повторное нарушение расписания Андрей не пошел. А Русаков, окруженный ребятами, уже рассказывал о своем посещении института, где будет учиться Игорь:

— Вы думаете, приехал, остановился в гостинице, переоделся — и к ректору? Тут не до приличного вида, когда каждый час дорог. С дороги — прямо к институтскому подъезду. Там машин много, низкосидящие, чистенькие. Одна моя — сразу видно, из деревни: посадка высокая, вся в пыли. Ну, хлопнул дверцей — и сразу в приемную ректора. Секретарша ко мне: «Как доложить? Ваша фамилия?» — «Русаков, Иван Трофимович», — отвечаю. «А, Русаков! Член-корреспондент? Посидите несколько минут, сейчас там декан физико-механического, как только выйдет — сразу доложу!» — «А он мне как раз и нужен. Так что доложите сейчас. Только не член-корреспондент Русаков Иван Трофимович, а председатель колхоза «Большие Пустоши». Ну, думаю, всплеснет руками — а она-то думала невесть кто. Не видать мне ректора. И не поверите, ребята, глазом не успел моргнуть, как она исчезла за ректорской дверью. Сижу, жду, думаю. Может, зря к ректору в обход декана или, скажем, приемной комиссии? Ну нет! По председательскому опыту знаю: если ты большое начальство, иди к маленькому чиновнику, а рядовой человек иди к большому начальству. Так вернее. Отказ — так отказ. Но без канители. И вижу — секретарша в дверях. Приглашает к ректору. Опыт, выходит, не подвел. Да и кто идет? Председатель! И чего председатель? Колхоза! Ректором оказался человек лет пятидесяти. Не старше. Высокого роста, физкультурной комплекции, а рядом с лысым седоусым деканом совсем молодой. И вижу, что вы думаете? Он по-мальчишески озорно улыбается мне.

— Так я вас слушаю, — говорит. — Садитесь, рассказывайте.

И рассказал: «Есть у нас один физик. Парню надо учиться. Помогите». А он мне:

— Позвольте, Иван Трофимович, так что же вы спохватились так поздно? Завтра последние экзамены.

Тут я, ребята, должен покаяться перед вами. Всю вину на вас свалил. Комсомольцы припоздали, известно, мальчишки, никакой ответственности. Обдумали, поговорили и решили: не дело, если физик-теоретик на тракторе ездит. Так сказать, и поругал и похвалил вас за чуткость. А ректор уже к декану:

— Аттестат весьма!

А декан ему:

— Но ведь таких у нас немало.

— Немало, — говорит и на меня метнул глазом. — А может, наш-то будущее светило?

А декан на своем стоит:

— Не слишком ли — светило?

Ректор уступил, не стал спорить. Ну, конечно, перехватил.

— Но зачем нам рисковать? Ну зачем? — и эдак подмигнул мне. — Подумаешь, опоздал! Приедет, сдаст экзамен — его счастье, не сдаст — пусть винит себя. Но зато мы спать будем спокойно. Душа не будет болеть. А вдруг верно — светило?

Как будто все решено, а декан упирается.

— То, что вы сделали, категорически запрещено министерством.