Летние приключения - [3]

Чужак в нашу землю гостем приходил - его жизнь святой почиталась. Бай зло посеял. Зло-то оно от злата... А тут еще одна беда. Мастеров, что крепость построили, приказал бай жизни лишить. Много тайных комнат да ходов в той крепости было. Один хотел о них знать. Не для хорошего дела их задумал. Кабы не так - зачем прятать?

Росли у бая три дочери, три красавицы. Юность сама по себе красива. А эти... Кто видел их, тяжко вздыхал. Смотреть на них - глаз не отвести. Но знали крутой характер бая - никому не быть жени-хом. Не захочет бай с неравным родиться.

Луна с солнцем, зима с летом быстро сменяют друг друга. Выросли дочери. Старшая уже зане-вестилась, средняя на выдании. А бай все женихов выбирает, знатных да богатых выискивает. Только равных ему во всей вселенной нелегко сыскать. Рыскал по земле черным коршуном, искал царей ли запропащих, на золото его зарящихся, принцев ли неразумных. Да они на дорогах не валяются.

Между старшими сестрами злость да подозри-тельность корни глубокие пустили. Только млад-шенькая, Зухра, беззаботно жила, о женихах не горевала. Мала еще. Да и попроще сестер удалась. Как птичка по лугам летала, песни не пела - соло-вушкой заливалась. В долгие вечера с табунщика-ми у костров сказки слушала. Присмотру за ней почитай и не было. Младшенькая в семье завсегда за маленькую почитается. Пущай, мол, побегает, поиграется. А ей в ту пору уже четырнадцать год-ков минуло. С виду дитя малое, а сердце не по го-дам удалось - на доброе слово да на красоту очень отзывчивое.

Увидала джигита, влюбилась в него. Ни о ком думать не хочет. Все мысли, сердце, песни одному ему отдает.

Она дочь бая, ей проще. Любит - не таится.

Джигит не меньшим огнем горит. А показать нельзя: враз от любимой отлучат. Хорошо, если на дальнее пастбище сошлют. Скорее в подземелье упрячут и, как в воду канул, ни следа, ни весточки. Многие дорогой такой прошли.

Баю няньки доносили - он отмахивался: дитя малое что куст, что жеребеночка, что молодого джигита - одной любовью любит, выделять никого не выделяет. Стоит ли раньше времени тревогу бить?

Вода камень точит.

Сестры без женихов мхом обрастают, злостью полнятся. Черная зависть поедом заедает. А тут еще Зухра - наивное дитя - возьми да расскажи сестрам о любви своей, о свиданиях тайных да по-целуях жарких. Пуще жала слова ее для сердец лютых. И с утра до вечера шипят они баю в оба уха, позором пугают.

- Не позволю с нищим родниться! - сердится бай, ноженьками топочет, кулачками воздух по-трясает. - В темный чулан запру вас, окаянных!

А Зухра как не слышит запретов. Младшенькая и есть младшенькая. Ручками шею отца обоймет, к щеке его прижмется и соловьем смех рассыплет.

- Ты же любишь меня, отец, - шепчет ласково.

- Да люблю! Больше всех люблю! С тобою все надежды связывал, - воском становится бай, - а теперь?

- А теперь ты губишь меня, - говорит Зухра. - Дай мне детство свое догулять, последние годки по лугам отбегать. Успею еще скуке да злу сест-ринскому обучиться.

- Ой, доченька. Какими глазами видишь мир?

- Такими глазами, которые не лгут, белое с черным различать не разучились. Любовь твоя ко мне смертью оборачивается. Или ты не понима-ешь этого, отец?

- Понимаю, доченька. Да и ты отцовское сердце пойми.

- Знай же, отец. Где бы я ни была - если его не будет в живых и меня не будет. Что хочешь, то со мной и делай. А я свое слово сказала.

Отстал бай, призадумался.

А Зухра вновь коротает долгие вечера у кост-ров под звездным небом.

Любила она отца, почитала. Тогда все дети ро-дителей почитали. Но табунщика, знать, больше любила. Думала за шутками да смехом укрыться от строгостей баевых. Да просчиталась. Моло-дость и мудрость по разные стороны реки живут. Юность прятаться не умеет.

Няньки ли постарались, завистливые ли сестры выследили, только подгадали, когда с любимым вдвоем у костра звезды считали. Тайком привели бая.

Отступать дале некуда.

От гнева байского горы проснулись, ручьи ос-тановились, деревья до земли ветви склонили.

Приказал бай джигита связать и табун лошадей по нему прогнать. А Зухру повелел в сундук упря-тать да темной ночью с самой высокой горы сбро-сить.

Черной ночью вершилось черное дело.

Подхватили сестры сундук и в горы понесли.

Ветер спал в горах - здесь его ночь застала. Не заметили сестры, разбудили ветер. Проснулся он, огляделся - видит - недоброе замышляется. За лю-бовь жизни лишают. Налетел, разметал сестер в разные стороны, а сундук с собой унес, на самую высокую вершину поставил. Это для того, чтобы табунщик, если он жив остался, увидел свою лю-бимую и за ней пришел.

Гора с тех пор в народе Сундуком зовется.

Старших сестер за характер злой ветер покарал - тоже в горы превратил. Далеко стоят, до Сундука никогда не дойдут. И бая покарал. Голову сорвал, наугад забросил. Гора Лысая - это голова бая. На вершине три дерева растут, корнями голову век от века мучают. Не иди против любви - она жизни засохнуть не позволяет.

Вот такая история, малай.

- А Зухра где, дядя Рифкат?

- Зухра? Утром отыскали люди сундук, откры-ли его, а оттуда ночная птица вылетела. Как она в сундук попала? А Зухры так и не нашли. Только шарфик ее на дне сундука остался.