Летние приключения - [2]

- Дядя Рифкат, ты на войне был? - Этот вопрос у ребят самый любимый. Каждый год, в каждой смене задают его десятки раз.

- Нет, малай, - качает табунщик головой, - не был мой на войне.

- Маленький был, да?

- Зачем маленький? - переспрашивает дядя Рифкат. - Совсем большой был.

- Как мы или как кто?

- Как начальник лагеря, - объясняет табунщик. Для ребят лучшего объяснения не надо - сразу по-нятно.

- Такой большой был и на войну не ходил?

- Не всех пускали, - вздыхает дядя Рифкат, за-думываясь о чем-то своем.

- Я бы убежал!

- Убегать нельзя. Убегать плохо - тюрьма попа-дешь. На войну не попадешь.

- Надо было проситься сильнее - я бы каждый день ходил, надоедал бы им.

- Мой всяко просился. - Дядя Рифкат оправды-вался перед мальчишками, словно смывал с себя несуществующую вину перед теми, кто смог до-биться отправки на фронт и остался на поле боя. А мальчишки олицетворение тех солдат. Как бы сде-лать так, чтобы сейчас ее слышали все люди и все бы поняли - нет вины и никогда не было. - Я тоже ходил, тоже надоедал. А один большой начальник говорил так. "Войне много коней надо. Ты воевать пойдешь. Сербай вон просится, тоже воевать пой-дет. А кто табун пасти будет? Нет, Рифкат, не пу-щу тебя. Не ходи больше, не снашивай понапрас-ну сапог. Эта война без тебя обойдется. Солдат у России много есть. Ты у меня один. И Сербай у меня один. Вы при конях останетесь. Здесь будет ваша линия фронта." Вот так этот большой на-чальник сказал. - Старику, видимо, очень нрави-лось это слово - большой. Произносил он его в растяжку, с уважением.

- Тоже мне - линия фронта! Коней пасти. А за-чем на войне кони? Мы что, при царе Горохе жи-вем? Давно танки и машины воюют!

- А, малай! Неправда твоя, - покачал табунщик головой. - Без коня всегда на войне худо. Танк сломался, машина застрял. Кто хлеб солдату при-везет? Кто по грязи снаряды к пушке доставит? Сам он, по-твоему, прискачет? То-то! Война конь шибко любит. Самый надежный друг.

- А дети есть у вас?

- Дети? - Старик смотрит на огонь. И взгляд его, и мысли где-то далеко. - Детей много был. Сейчас совсем мало остался. Кого война взял, кого голод взял.

- Какая война?

- Обычная. Войн много всяких. Газеты пишут - нет войны. Все так и думают - нет войны. А война всегда есть.

- А мало - это сколько?

- Совсем один остался. Талгат. Ба-альшой на-чальник. Директор школы работает. Школа ба-альшой такой. В два этажа! Кирпичный школа, не деревянный! В самом райцентре, - с гордостью поведал старик.

О чем много рассказывать? На руках да на лице вся нелегкая жизнь как на листе бумаги расписана. И затягивает дядя Рифкат свою бесконечную пес-ню. Затихли и слушают ее горы, табун, первая ве-черняя звездочка в небе.

- Непонятны слова у твоей песни, старик. О чем она?

- О чем, спрашиваешь? О моей земле. Вижу, какая она красивая и щедрая. Здесь, - показывает он вдаль, - всем хватит места. И табуну быстрых коней, и стаду коров, и отаре овец. И любому де-реву, и любой травинке. Человек гордый слишком. Человеку надо у земли учиться. Она всех одинако-во любит - башкирина и русского, казаха и тата-рина. Ей все равно, на каком языке ты свои песни поешь, какому Богу поклоняешься. Для земли есть человек. Все люди должны быть человеками. Вот об этом я пою. А еще пою о горах. О красавице Зухре.

- Это ваша жена?

- Нет, малай. - Лицо старика грустнеет.

- А кто она?

- Вы разве не знаете?

- Не знаем.

- Тогда слушать будете.

Дядя Рифкат подкинул веток в огонь. Пламя потрогало их, лизнуло желто-красными языками и, довольное, начало с треском пожирать. Темнота сгустилась, подступила ближе к костру. В паузу вкралась напряженная тишина, которая делала ожидание еще более трепетным. А старик, зная волшебную силу этих минут, оттягивал начало рассказа. Скучно не будет. У костра не заскучаешь - смотри на язычки огня, они мысли хороводят, настроение умиротворяют.

- Когда я маленьким был, - начал дядя Рифкат, - таким, как вы сейчас, прадедушка рассказывал мне историю, которую слышал он от своего пра-дедушки, а тот от своего. Вот какая старая она! Как земля, как горы старая. Что в ней правдой ос-талось, что выдумкой обросло, про то не мне су-дить, про то каждый сам думай. Я вам говорю так, как сам слышал.

Земля наша одному баю принадлежала. Бога-тый хозяин был! Три дня скачи на быстром коне - и тогда не объедешь его владений. Табуны у него - самых ученых мужей из столиц приглашали счи-тать. Руками разводили, числа такого в те годы не было придумано. Так и записывали в книгах - "ви-димо-невидимо".

За весной лето идет, люди с табунами кочуют по степям да горам, а бай в каменном доме за вы-соким забором живет. Он богатством своим хва-стать в русские земли не раз ездил, насмотрелся на иную жизнь, мастеров привез, они ему понастрои-ли городских хором-домов каменных с колонами, с куполами, да с каменными статуями зверей ди-ковинных. При хоромах своих приказал поставить домов попроще, числом побольше - слуг там посе-лил. И город высокой стеной окружил. Настоящая крепость: и светлицы, и темницы, и склады - на много годов провианта напасено. Даже пушечки по стенам расставлены. От кого прятаться-хорониться? Табунщики - народ мирный. Войны в наши края не захаживали никогда. Что им у нас воевать? Золота люди не копили. Дорогих одежд не копили. Все богатство - дети да конь. Такое бо-гатство даром отдавай, не каждый возьмет.