Летние ночи - [48]

— Именно! Иисус, — в отчаянии Дэн сдергивает с головы свою бейсболку. — И чья, как ты думаешь, была эта идея?

Я не отвечаю. У меня нет на это никакого ответа.

— Джона, — отвечает он за меня.

— Джош, — поправляю я, отчего зарабатываю рычание в свой адрес. Наверное, это не самый мой умный поступок в данный момент.

— Я гарантирую, что это был Джош. Наверно, он положил на тебя глаз еще какое-то время назад. Ты не видишь себя со стороны, но любой парень с членом видит это. Твою красоту, и у тебя просто есть все это… — Дэн рукой очерчивает мой силуэт, — все в тебе просто… черт, я даже не знаю, как описать это. Но это просто заставляет мужчину желать быть лучше. Поступать лучше, только чтобы порадовать тебя. Спроси у любого из моих парней.

— Они не делают ничего, только дразнят меня, — напоминаю я ему.

Он яростно пробегает пальцами по своим волосам.

— Так они и проявляют свою любовь, но любой из них сделает для тебя что угодно, даст все, что тебе будет нужно. Ты думаешь, они бы сделали это для кого угодно?

Дэн не ждет моего ответа.

— Нет, не сделали бы.

— Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала.

Он тянет концы своих волос и вздыхает.

— Я тоже не знаю.

Дэн подходит ближе, и я позволяю ему притянуть меня к себе. Он обхватывает ладонями мои щеки.

— Ты сводишь меня с ума, — несколько секунд он изучает меня взглядом, а затем его губы обрушиваются на мои. Наши рты говорят без слов, двигаются с отчаянием, пока мы цепляемся друг за друга. Его губы так крепко впиваются в мои, что это почти причиняет боль.

Во мне что-то ломается. Я не уверена, что это: нужда быть с ним, желание показать ему, как много он значит для меня, или это просто влечение к нему, но в одну минуту мы целуемся, а в следующую мы уже на его кровати срываем друг с друга одежду. Мы поглощаем друг друга так, будто хотим что-то доказать. Когда он нависает надо мной, я раздвигаю свои ноги, готовая подарить ему всю себя. Я не останавливаюсь и не раздумываю, я просто чувствую, и прямо сейчас я нуждаюсь в нем — во всем нем. Я сжимаю его, направляя к своему входу.

Он выглядит так, будто сгорает от нетерпения, но потом застывает, как только касается моего входа. Дэн приподнимается, на его лице мелькает грусть. Он скатывается с меня, и садится, руки безвольно свисают с коленей.

— Я не могу сделать это.

Мое дыхание быстрое и неглубокое, но я пытаюсь очистить свой мозг от вожделения, которое затуманило его.

— Если ты переживаешь за меня, то я хочу этого.

— Дело не в этом. Я имею в виду, в этом, но я не могу не думать о том моменте, когда ты уйдешь, с чем останусь я? Я тоже часть этого. Должен ли я забыть тебя? Забыть о том, что мы разделили? Я чертовски долго мечтал об этом и я просто… — он вздыхает, опускает голову и качает ею из стороны в сторону. — Я просто не могу сделать это, а потом позволить тебе уйти. Я не могу разделить это с тобой, чтобы потом просто передать тебя в руки другого мужчины.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он, все еще с опущенной головой, говорит первым:

— Мне нужно, чтобы ты ушла. Прямо сейчас мне нужно время подумать.

Я сажусь, у меня по щекам бегут слезы.

— Подумать о чем? О нас?

— Пожалуйста, просто уходи.

Я подчиняюсь. У меня нет выбора. Его голос слишком наполнен болью, но не сожалением.

Одевшись, я еще раз оглядываюсь на него, мое зрение размыто от слез. Я хочу сказать ему, что люблю его, что буду любить только его, но не говорю. Сейчас не время. Не уверена, что это время когда-либо настанет.

Я колеблюсь у окна, не хочу уходить, хочу быть уверенной, что это не конец, но я должна уважать его желание побыть одному. Я плачу всю дорогу домой, боясь, что это могла быть моя последняя встреча с Дэном. Также я смущена, что была готова и даже стремилась переспать с ним, и не испытала бы сожаления, если бы сделала это, даже несмотря на то, что он мне не муж и никогда им не будет.

Ехать на велосипеде с заплаканными глазами тяжело, и прежде, чем свернуть за угол к дому, я вытираю лицо платьем. Мое лицо, наверно, опухшее и красное, но с этим я не так много могу сделать.

Когда сворачиваю на свою улицу и вижу на подъездной дорожке машину отца, во мне зарождается страх. Понятия не имею, сколько сейчас времени. Он мог приехать домой раньше, но у меня плохое предчувствие, что это не так.

Входная дверь открывается, когда я иду по подъездной дорожке, мой отец стоит там и выглядит злее, чем я когда-либо видела.

— В дом, живо! — кричит он, и я понимаю, что все плохо, потому что он никогда не устраивает сцен на публике.

Так быстро, как только могу, я отбрасываю свой велосипед в сторону, и когда прохожу мимо дедушкиных часов, замечаю, что уже седьмой час. У меня большие неприятности.

Отец ждет в гостиной, в месте, которое он использует только по праздникам или для приема особых гостей. Это плохо.

— Где ты была? — кричит отец.

Его лицо красное и наполнено яростью.

— Миссис Фрайзер было плохо…

— Не ври мне! — он становится таким красным, я и не представляла, что человек может так покраснеть. — Я только что разговаривал по телефону с Марлен, она сказала, что ты ушла около двух часов.

— Она ошиблась, — вру я, отчаянно пытаясь прикрыть свой тыл.