Летнее Солнцестояние - [2]

Камень клонился к далёким холмам и долинам, которых кроту с его слабым зрением не дано было увидеть. Он словно указывал на запад – туда, где находился Аффингтон. Крот чувствовал мир, лежавший вне пределов его видения, как чувствуют кожей тепло солнца, и мир этот представлялся ему куда большим, чем система, в которой он родился, и которую сейчас, в грозу, решил оставить навсегда.

Он сидел так долго-долго, пока не почувствовал, что из-за пролесков за ним наблюдает другой крот. Брекен нисколько не испугался и тут же забыл о его существовании, задумавшись над тем, почему с приближением вечера небо становится не темнее, а светлее. Уж не было ли это связано с тем, что дождь утихает?

Он не ошибся. Мрачные грозовые тучи начали расступаться, освобождая место белым воздушным замкам. Дождь стал совсем редким, с деревьев, окружавших Камень, то и дело срывались крупные камни…

Вспомнив о кроте, укрывшемся за пролесками, он посмотрел на него без страха и без особого интереса. Оказалось, что это самка, которая была чуть постарше его самого. их разделяло немалое расстояние, и он скорее почувствовал, чем увидел её смущение и беспокойство. К его немалому изумлению, кротиха не проявляла ни малейших признаков агрессивности, хотя имела такие же, как и он, размеры. Обычная молоденькая кротиха – ещё не взрослая, но уже и не подросток. Заметив обращённый к ней взгляд, она покинула своё укрытие и подошла к Камню.

- Я заблудилась. Как мне вернуться в систему? – робко спросила она и, не получив ответа, добавила: - Я из Данктона.

Этого она могла и не говорить - о том свидетельствовали и её вид, и пряный её запах. Что до его молчания, то вызвано оно было отнюдь не подозрениями, как она, похоже, решила, но приятным удивлением – за всё время его жизни в системе столь вежливо с ним не говорили ни разу.

- Это несложно, - ответил он наконец. – Совсем не сложно.

Слова эти явно обрадовали её, она почесала голову лапкой и замерла в ожидании. прошмыгнув мимо неё, Брекен направился к неприметной тропке, которую она в своём путешествии к вершине должна была пересекать не раз и не два. Это была одна из тех древних троп, что вели к Камню.

- Идём, - позвал он. – Я покажу тебе дорогу.

Они поспешили вниз. Высоко над вершинами деревьев плыли облака. С папоротников и трав то и дело срывались холодные капли. Тропа постоянно петляла, она вела то в одну, то в другую сторону, спускаясь всё ниже и ниже. Кротиха едва поспевала за Брекеном. Внезапно он остановился возле упавшей дубовой ветки. Здесь находился вход в систему – тёмный, тёплый, манящий.

- Вот мы и на месте, - сказал он. – Я же говорил, что это несложно. Ты, наверное, понимаешь, где мы находимся, верно?

Да, да, - кротиха утвердительно кивнула головой. Но думала она теперь не о туннеле, а именно о нём, Брекене. На него ещё никогда не смотрели с таким интересом, симпатией, состраданием. Внезапно кротиха подалась вперёд и нежно коснулась своей мягкой лапкой его плеча. Эту минуту он запомнил на всю жизнь.

- Как тебя зовут? – спросила она.

- Брекен, - ответил он и, внезапно развернувшись, бросился вверх по тропинке. Свет стал меркнуть. Она попробовала нагнать его. Брекен… Вот он оказывается какой… Маленький, жалкий, беззащитный.

- Я – Ребекка! – кричала она ему вслед. – Меня зовут Ребекка!

Но крота уже и след простыл. она остановилась и, с минуту помедлив, пошла назад, к туннелю. нырнув в нору, она вздохнула с облегчением и заторопилась в глубины главной системы.

У входа в туннель, где она только что так нежно коснулась плеча Брекена, стало тихо, лишь изредка с деревьев срывались крупные капли. Гроза ушла. Данктонский лес погружался в тихие вечерние сумерки. Его возвышенная пустынная часть исполнилась безмолвия Камня.

Глава вторая

Нора, в которую с такой радостью нырнула Ребекка, служила верхним входом главной системы Данктона. Она находилась неподалёку от вершины холма. Его юго-восточный склон представлял собой почти отвесную меловую осыпь; западные, пологие, склоны были покрыты пастбищами и лугами, сбегавшими к видневшимся вдалеке долинам.

Известняк подходил здесь к самой поверхности, слой бедной червями почвы был очень тонок, что, в прочем, не мешало расти букам, опавшая листва которых образовывала сухой шуршащий покров. Корни деревьев вились серыми змеями, то тут, то там белели меловые выходы.

Здесь всегда ощущалось присутствие ветра. Он мог нежно шелестеть листвой, а мог и завывать, сотрясая кроны деревьев, реветь зимними бурями, устремлявшимися к вершине для того, чтобы стремительно слететь с мелового откоса, неся с собой жухлую прошлогоднюю листву или ломая сухие ветки.

Самая высокая и самая пустынная часть Данктонского Леса почиталась кротами особо, ибо под сухим шуршащим покровом скрывалась Древняя Система Данктона, покинутая кротами в незапамятные времена.

Здесь же стоял и великий Камень. Возле него буки заметно редели. Он был открыт всем ветрам – северным, южным, восточным и западным. Отсюда кроты могли бы увидеть (или, скорее, почувствовать) уходящий вниз треугольник Данктонского леса, ограниченный с востока меловым откосом, с запада – пастбищами, с севера – болотом, которое кроты предпочитали обходить стороной.